Мозг армии. Том 1

Вот мышление Конрада в области внешней политики, и если мы вспомним изложенное нами в главе I о развитии этой политики в Австро-Венгрии к началу XX века, то, не делая ошибки, сможем зачислить начальника генерального штаба в стан «империалистов» дуалистической монархии.

Конечно, одной Австро-Венгрии такие задачи были не по плечу, нужна была поддержка, и таковая прежде всего мыслилась Конраду в лице Германии, союз с которой он считал альфой и омегой не только для себя, по и для министерства иностранных дел. От этого союза, по его мнению, выиграли обе стороны, и прочность его ничем и никогда не могла быть поколеблена.

Другое дело Италия. Чуть ли не от рождения воспылав ненавистью к этому вековому врагу Габсбургов, Конрад все время подогревал се и готов был стереть с лица земли это государство. Конечно, Конрад отдавал себе отчет, что Италия стояла на пути расширению Австрии на Балканах, но к этому примешивались еще личные отношения. Долго служа на итальянской границе, начальник генерального штаба близко столкнулся с так называемой итальянской ирредентой, которая и оставила глубокий след в Конраде. Мы уже выше отмечали, что сам по себе он был натурой, в которой ум не уравновешивал страсти, что он мог или любить, или ненавидеть. Вот это и сказалось ярче всего на отношениях к Италии. Раз зачисленная в списки врагов (нужно отметить, не без основания), Италия никогда уже не могла заслужить доверия начальника генерального штаба, и разгром итальянской армии был его заветной мечтой.

Другой союзник – Румыния, пользовался большими его симпатиями, так как он нужен был в войне с Россией, и на союзе с Румынией Конрад настаивал до тех пор, пока сама Румыния не склонилась на сторону Антанты.

Нечего говорить, что на путях к разрешению «исторической» задачи Австро-Венгрии стояла прежде всего Россия, которая также числилась в списке врагов и не только одной Австрии, но и Германии. Рано или поздно, но с Россией предстояло померяться оружием, и Конрад не верил поэтому ни в какие иные победы над ней, как только кровью.

Столкновение с Россией, с одной стороны, а с другой, – возможность военного конфликта Германии с Францией, при котором Австрия обязана была выступить на стороне своего союзника, и определяли всю европейскую политику Австро-Венгрии.

С этой точки зрении Конрадом расценивается как политика других европейских государств, так определяются линии для внешней политики Австрии.

Хотя начальнику генерального штаба и не по душе было разбираться в вопросах внешней политики, однако, он пристально следил за ними во всех государствах не только Европы, но и Азии, поскольку они имели то или иное отношение к общим направляющим линиям внешних сношений Австро-Венгрии.

Мы обещали не углубляться в настоящей главе в этот вопрос, а потому обрываем его и переходим к иным сторонам личности Конрада.

Должность начальника генерального штаба приводила его а общение с многими людьми как Дунайской империи, так и за се пределами.

Подчиненный непосредственно высшей государственной власти в лице Франца-Иосифа, Конрад в сношениях с ним выявлял всегда верноподданические чувства, которые не были напускными, а вытекали из убеждений Конрада в достоинствах и правах монархического принципа, как формы правления. Всегда корректный, дисциплинированный и строго соблюдающий весь сложный этикет венского двора, начальник генерального штаба, однако», не стеснялся выражать открыто свои мнения, хотя бы они и были не по вкусу Габсбургу. Конрад сам рассказывает, как порой, при чтении его докладов, бесстрастное лицо Франца-Иосифа кривилось от гнева, в нем было видно сильное возбуждение, но старый император умел владеть собой, привыкнув часто выслушивать горькую правду, и доклады кончались без особых инцидентов. Даже последний доклад Конрада перед увольнением его в 1911 году от должности из-за разногласий с министром иностранных дел, прошедший под знаком «немилости», как выражается Конрад, и тот не оставил особого следа в отношениях этих двух людей. Для нас неважно высокое благоволение Франца-Иосифа к Конраду, но мы считаем своим долгом отметить самостоятельность последнего, по природе царедворца, в условиях средневекового этикета мрачного венского двора. Немногие из современных Конраду государственных мужей обладали таким гражданским мужеством.

Последнее находило у начальника штаба гораздо больше испытаний и общении с наследником Францем-Фердинандом, характеристика которого нами дана выше. Облеченный властью армейского инспектора, а в случае войны – вероятный главнокомандующий, Франц-Фердинанд считал своей обязанностью входить во все детали подготовки страны к обороне.