Мозг Брока. О науке, космосе и человеке

Мы знаем, что подобные ощущения могут вызвать психоделические вещества[202]. Чувство отделения от собственного тела вызывают такие диссоциативные анестетики, как кетамины (2- (метиламино) – 2- (2-хлорофенил) циклогексаноны). Иллюзию полета вызывает атропин и другие алкалоиды белладонны, и эти вещества, выделяемые, например, из корня мандрагоры или из дурмана, регулярно использовали европейские ведьмы и североамериканские курандерос (целители), чтобы испытать при религиозном экстазе состояние головокружительного и блаженного полета. МДА (3,4-метилендиоксиамфетамин) может вызывать возрастную регрессию, при которой всплывают воспоминания о событиях юности и детства, которые, как мы думаем, мы совсем забыли. ДМТ (N,N-диметилтриптамин) вызывает микропсию и макропсию – ощущение, что мир сужается или расширяется, соответственно, – похоже на то, что случилось с Алисой после того, как она выполнила написанные на бутылочках инструкции «Съешь меня» или «Выпей меня». ЛСД (диэтиламид лизергиновой кислоты) вызывает чувство единения со Вселенной, как при отождествлении Брахмана[203] с Атманом[204] в индуизме.

Неужели индуистский мистический опыт правда заложен в нас и нужно только 200 микрограмм ЛСД, чтобы он проявился? Если что-то подобное кетамину выделяется во время смертельной опасности или клинической смерти и люди, приходя в сознание, всегда рассказывают одно и то же – о небесах и Боге, тогда, может, и западные, и восточные религии прочно встроены в архитектуру нейронных сетей нашего мозга?

Сложно понять, почему эволюция выбрала мозги, которые предрасположены к такому опыту, поскольку никто не умер от желания познать мистическое, и каждый может пережить этот опыт. Может ли быть причиной этих вызываемых наркотиками ощущений, как и околосмертных явлений сверхъестественных существ, просто некий не значимый для эволюции врожденный дефект в мозгу, который случайно время от времени вызывает измененное восприятие мира? По-моему, это крайне неправдоподобно и, возможно, представляет собой не более чем отчаянную попытку рационалиста избежать серьезной встречи с мистическим.

Единственная альтернатива, насколько я понимаю, заключается в том, что каждый человек без исключения уже пережил опыт, как у тех путешественников, которые возвращались из царства смерти: ощущение полета, переход от темноты к свету, видение, в котором, по крайней мере иногда, появлялась огромная смутно различимая и окруженная сиянием фигура. Есть только один общий опыт, который подходит под это описание. Это рождение.

Его зовут Станислав Гроф. В некоторых вариантах произношения его имя и фамилия могут рифмоваться. Это врач и психиатр, который более двадцати лет применял ЛСД и другие психоделические препараты в психотерапии. Он начал заниматься лечением в Праге в 1956 г., задолго до расцвета американской психоделической культуры, и в последние годы продолжает эту работу в немного другой культурной среде в Балтиморе, штат Мэриленд. У Грофа, вероятно, самый большой научный опыт исследования воздействия психоделических веществ на пациентов, чем у кого-либо еще[205]. Он подчеркивает, что, тогда как ЛСД можно использовать для развлечения и в познавательных целях, он может оказывать и другое, более глубокое воздействие: например, точное воссоздание перинатального опыта. «Перинатальный» – это неологизм, буквально означающий «около рождения», который применяется не только к периоду времени непосредственно после рождения, но также и до него. (По аналогии с околосмертным.) Он рассказывает, что многие пациенты после достаточного количества сессий на самом деле снова переживают, а не просто вспоминают глубоко отложившийся опыт с перинатальных времен, который они пережили давно и в который, как считается, с нашей несовершенной памятью невозможно проникнуть. На самом деле это достаточно общий опыт, вызываемый ЛСД, пережитый вовсе не только пациентами Грофа.

Гроф различает четыре перинатальные стадии, обнаруженные при психоделической терапии. Стадия 1: блаженная удовлетворенность ребенка в утробе, свободного от всех забот, в центре малой, темной, теплой Вселенной – космос в амниотическом мешке[206]. В своем внутриутробном состоянии плод, похоже, испытывает что-то очень близкое к океаническому экстазу, описанному Фрейдом как источник религиозных чувств. Плод, конечно, двигается. Как раз перед рождением он, вероятно, даже более активен, чем сразу после рождения. Вполне возможно, что мы можем временами отрывочно вспоминать этот райский золотой период, когда любая потребность – в пище, воздухе, тепле и удалении отходов – автоматически удовлетворялась еще до того, как ощущалась, с помощью прекрасно разработанной системы жизнеобеспечения, и в смутных воспоминаниях годы спустя описывать его как «единение со Вселенной».