Мозг-гигант

"Ли, Семпер Фиделис, 55 лет, потенция мозговой коры 119, чувствительность - 208..."

Сейчас это звучало как призыв. Повторялось вновь и вновь. Ли приоткрыл глаза, чтобы убедиться, не сон ли это, не страдает ли он в самом деле галлюцинациями...

Нет, зеленая полоска по-прежнему на панели. И пляска ее продолжается. Но в этой пляске есть система. Она похожа на пляску телеграфного ключа под рукой опытного телеграфиста. У этой пляски вполне определенный ритм. И передает он те же слова, что звучат в наушниках: "Ли, Семпер Фиделис, 55 лет..."

- Милостивый боже! - пробормотал Ли. Эти слова произвели магический эффект. Зеленая полоска-танцовщица на панели вдруг прекратила свои капризные прыжки - началась серия одинаковых пируэтов. Одновременно в наушниках послышалось раздраженное жужжание. Это дало Ли время прийти в себя, Однако передышка оказалась весьма краткой. Тут же агонизирующее дыхание сложилось в новый ритм, и в этом странном шорохе снова стали определяться слова. Переданные другим ритмом, они тоже показались знакомыми озадаченяому ученому, хотя скрывались в более глубоком пласте его воспоминаний:

- Я мыслю - значит - я существую. - Я мыслю - значит - я существую...

Знаменитая формула Декарта! Почти двадцать лет назад Ли слышал ее, когда посещал лекции по философии в старом чикагском университете. За эти двадцать лет он мысленно к ней не возвращался. Какие удивительные штуки выкидывает иной раз память!

Нет, дело тут не в памяти... Никогда раньше воспоминания доктора Ли не заявляли о себе в столь своеобразном, театрализованном виде... Будто актер-робот твердит наизусть строки новой роли... Будто маленький ребенок, выучивший строчку стихотворения, повторяет ее на все лады с гордостью первооткрывателя; снова и снова звучали слова:

- Я мыслю - значит - я существую...

Опять:

- Я мыслю - значит - я существую...

И снова:

- Я мыслю - значит - я существую...

Триумф, восторг звучал в этом нечеловеческом, в этом призрачном голосе; так мог бы заговорить глухонемой, если бы чудеса медицины внезапно наделили его даром речи. В этом голосе звучало волнение и сердечный трепет; у говорящего словно распирало грудь от полноты чувств. Должно быть, нечто подобное испытывал Колумб, когда с марсовой реи "Санта Марии" он услышал возглас: "Земля!" - и понял, что достиг своей Индии...

Во всем жизненном опыте Ли не было никаких параллелей к совершающемуся. Как бы он ни выражал в словах и фразах собственные мысли, никогда он не прибегал к столь высокопарным формулировкам. До этого случая разум всегда помогал ему обрести душевное равновесие, успокаивал, как нянька: все это, мол, не так страшно, дитя мое. А сейчас именно разум-то и был озадачен, растерян, загнан в тупик и должен был признать: нет, это не эхо, не отголосок собственной памяти, собственного "я"! А раз так, значит, дело обстоит сложнее: это что-то вне моего "я". Это... чье-то другое, самостоятельное "я"...

Танцующая полоска на панели извивалась, вертелась, как ведьма. Шелестящий голосок в наушниках стал резко крикливым, как у беснующегося шамана... Все это было до такой степени противно рассудку, так невероятно, что Ли пришел в ярость. Он почти заорал, обращаясь к прибору:

- Что это значит? Кто ты такой?

На этот раз зеленая полоска-танцовщица на панели не закончила замысловатого прыжка. Словно одумавшись, она бросилась за кулисы, оставив на сцене только шлейф своего зеленого наряда. В течение нескольких секунд в наушниках слышалось лишь тяжелое астматическое дыхание, словно умирающий жадно хватал ртом воздух. Потом танцовщица показалась с другой стороны сцены, робко, будто опасаясь преследования. Наконец внезапно, словно из последних сил, она подскочила в воздух, сделав фигуру, именуемую на балетном языке "баллоном", и тут же прорвался в наушники страшный голос:

- Ли - Семпер Фиделис - 55... - Я... - МОЗГ!

- Я мыслю - значит - я существую! - Я МОЗГ!

- Ли - чувствительность 208! - Я МОЗГ! - Я МОЗГ! - Я МОЗГ! - Я МОЗГ!

Это сделалось невыносимым. Ли почувствовал головокружение, пот выступил у него изо всех пор. Последним напряжением воли он заставил себя выдернуть вилку из штепсельной розетки на щите. О, как отрадна показалась ему пустота на панели и тишина в наушниках!

Он так никогда и не узнал, сколько времени пробыл в этом состоянии, близком к обмороку. Потом кто-то сильно тряхнул его за плечи, что-то холодное, мокрое стало шлепать по лицу... Но вот до его сознания дошел голос Гаса Кринсли, и этот голос показался ему слаще ангельского хора:

- Боже правый, неужели это виски?... Хорошо бы это было только виски! Нет, не такой он человек... Тем хуже... Черт тебя побери совсем... Если ты вообразил, будто ко мне в "гипофиз" ходят для того, чтобы падать в обморок, то ты ошибаешься, австралиец! Скажи, пожалуйста, какую взял манеру!... Вот буду шлепать тебя по физиономии мокрой тряпкой, покамест не заорешь: стой!.. А потом позвоню в скорую помощь и велю отвезти тебя в больницу!

Ли пошевелился и замигал.

- Да ладно, Гас! Не выходи из себя! Ну, что ты так разволновался? Просто я немного переутомился, и все...