Мозг и душа. Как нервная деятельность формирует наш внутренний мир

Я знаю о себе немало такого, чего я никак не могу знать о вас. Когда я выполняю то или иное действие, я испытываю множество ощущений, которыми никак не могу поделиться с вами. Усилие, которое я вкладываю в нажатие. Давление кнопки звонка на палец. Эти сигналы, к которым у меня есть привилегированный доступ, дают мне ощущение своей собственной деятельности, подобного которому я никак не могу испытать в связи с деятельностью кого-то другого. Это глубоко личное ощущение. Я не могу поделиться этим ощущением своих собственных движений с вами. И я не могу разделить ваше ощущение ваших движений. Означает ли это, что мое ощущение своей собственной деятельности должно быть совсем не таким, как ваше? Означает ли это, что я могу знать, что я деятель, но никак не могу знать, являетесь ли деятелем вы? Наш повседневный опыт убеждает нас в обратном.

Мозг создает у меня ощущение деятельности, связывая вместе причины и следствия действий, которые я совершаю. Что же произойдет, если, вместо того чтобы отмечать время моих собственных действий, я буду следить за тем, как вы нажимаете кнопку, вызывая звук звонка, и отмечать точное время этих двух событий? В данном случае у меня не будет вашего ощущения нажатия кнопки. Но, несмотря на его отсутствие, в моем внутреннем времени эти события все же будут сближены по отношению к реальному времени. Я связываю воедино причины и следствия действий, даже если в роли деятеля выступаете вы, а не я.

Итак, похоже, что даже для моего чувства своей собственной деятельности мне не требуется полагаться на глубоко личные ощущения, сопровождающие мои действия. Ощущение деятельности основывается просто на связывании причин и следствий посредством предсказаний. И поэтому я могу ощущать вашу деятельность точно так же, как ощущаю свою.

"Я что-то не понимаю, – говорит профессор английского языка. – Эти глубоко личные ощущения, о которых вы говорите, это ощущения, которые возникают, когда я двигаю пальцем. Но вы уже рассказали мне в подробностях, когда пытались пощекотать меня, что, когда мы сами совершаем действия, такие ощущения подавляются. Так, значит, мы не можем пользоваться этими личными ощущениями".

"Разумеется", – говорю я, не желая признаться, что я сам об этом не подумал.

Из ее догадки следует весьма существенный вывод. Именно тогда, когда мы сами не выступаем в роли деятелей, например когда кто-то другой двигает нашей рукой, мы более всего ощущаем эти внутренние сигналы. Когда мы сами играем роль деятелей, эти внутренние сигналы подавляются. И это означает, что мы воспринимаем самих себя как деятелей точно так же, как мы воспринимаем других людей как деятелей: мы отмечаем связи между действиями и их результатами. При этом мы учитываем все, что знаем о первоначальных намерениях действующего. Но мы не учитываем физических ощущений, испытываемых другими деятелями. Именно благодаря тому, что у нас нет прямой связи с материальным миром, даже с миром нашего собственного тела, мы и можем проникать в чужие внутренние миры. Механизмы, возникшие у нас в мозгу в ходе эволюции и предназначенные для познания материального мира, дают нам также возможность проникать во внутренние миры других людей.

Иллюзии деятельности

Но наша способность создавать модели внутреннего мира влечет за собой и некоторые проблемы. Наша картина материального мира представляет собой фантазию, ограниченную сигналами, поступающими от органов чувств. Точно так же и наша картина внутреннего мира (своего собственного или других людей) представляет собой фантазию, ограниченную поступающими к нам сигналами о том, что мы сами говорим и делаем (или о том, что говорят и делают другие). Когда эти ограничения не срабатывают, у нас возникают иллюзии относительно совершаемых и наблюдаемых нами действий.

Иногда мы думаем, что совершили какое-то действие, хотя на самом деле мы ничего не делали. В третьей главе мы познакомились с тем, как Дэниэл Вегнер заставлял испытуемых думать, что они сдвигали курсор на экране компьютера, вызывая у них в сознании мысль о том, что ее нужно сдвинуть прямо перед тем, как происходило это движение. Подумать о том, чтобы совершить движение прямо перед тем, как это оно произойдет, достаточно, чтобы мы решили, что действительно совершили это движение. Но возможен и обратный эффект, когда мы приписываем собственные действия другому человеку. Мы совершаем движение, но думаем, что его совершил кто-то другой.