Читаем Мозг и сознание. Разгадка величайшей тайны человеческого мозга полностью

Тегмарк надеется, что в конечном итоге сознание можно будет понять как еще одно состояние материи. Существует много типов сознания, как и типов жидкостей. Однако это многообразие не должно мешать нам определять, измерять, моделировать и понимать характерные свойства, которые являются общими для всех жидких или сознательных форм материи. Возьмите для примера волны, которые не зависят от субстрата в том плане, что они могут встречаться во всех жидкостях, безотносительно их атомного состава. Подобно сознанию, волны – это эмерджентное явление в том смысле, что они живут своей собственной жизнью: волна может пересечь озеро, в то время как отдельные молекулы воды просто качаются вверх и вниз. Движение же волны (и сознание) можно описать математическим уравнением, для которого не важно, из чего эта волна состоит.

Если усилия на этом пути приведут к успеху, это сыграет роль не только в нейробиологии и психологии, но и в фундаментальной физике, где многие из самых ярких проблем отражают наше непонимание того, как относиться к сознанию. Многообещающие перспективы обоснования сознания просматриваются в фундаментальной физике. Тем не менее, остается по-прежнему много работы, и никто не знает, удастся ли нам добиться успеха.

Глава 4. Свобода воли

Когда мы принимаем решение, будь то простое решение согнуть палец или гораздо более сложное – вступить ли в брак, нам нравится думать, что командуем здесь именно мы. Так как же это сочетается с тем, что мы знаем о мозге? И, что еще важнее, каким образом сознание связано с этим процессом?

Как мы изучаем свободу воли?

Достаточно легко определить действия, у которых со свободой воли нет ничего общего. Хороший пример – рефлексы, допустим, когда вы отдергиваете руку от горячего предмета. Вы не решаете убрать руку, она движется в любом случае, спровоцированная контактом вашей кожи с горячим. Мозг в это даже не вмешивается. Однако есть множество других видов действий, у которых нет явного внешнего инициирующего фактора, и похоже, что они полностью генерируются нашим собственным «я». Мы можем действовать или решить не делать этого – выбор полностью зависит от нас. Или, по крайней мере, так кажется. Но как только вы начинаете следить за тем, что происходит в мозге, когда мы принимаем решение сделать что-либо, все становится намного менее однозначным.

Для изучения свободы воли ученые используют своего рода метод обратного проектирования, начиная с самого действия и затем пытаясь найти самые ранние признаки решения. Уже более ста лет, с момента публикации работы нейробиолога Чарльза Шеррингтона, мы знаем, что всеми нашими произвольными физическими движениями управляет мозг. Всякий раз, когда мы решаем задействовать любую из мышц нашего тела, движению предшествует определенная мозговая активность. Например, единственный способ переместить вашу правую руку – это сначала активировать двигательную кору левого полушария головного мозга.

Мы можем измерить изменения активности мозга с течением времени с помощью электроэнцефалографии (ЭЭГ), неинвазивного метода визуализации работы мозга, при котором с помощью электродов, отводимых от поверхности кожи головы, регистрируют малейшие изменения в электрических сигналах, проходящих через нейроны мозга. Это позволяет нам отслеживать деятельность мозга до, во время и после принятия решения.

В 1965 году нейрофизиологи Ганс Гельмут Корнхюбер и Людер Декке впервые использовали этот метод, чтобы отслеживать активность мозга у людей, которым сказали нажимать на кнопку, когда им захочется. Эксперимент показал, что мозг демонстрирует постепенное нарастание активности в двигательной коре за секунду до начала движения. Это явление получило название «Berehischaftspotential», или «потенциал готовности», поскольку все выглядело так, будто мозг готовится нажать на кнопку.

Кто решает?

Это открытие подняло вопрос о том, является ли потенциал готовности частью осознанного сознания. Если нет, значит ли это, что решение о движении принимается до того, как мы узнаем, что мы собираемся это сделать? И если да, то кто принимает это решение?

Чтобы ответить на этот вопрос, нам нужно знать точное время принятия сознательного решения и сравнить его со временем потенциала готовности. Раннюю попытку решить этот вопрос предпринял Бенджамин Либет, который поставил эксперимент в изучении свободы воли, ставший классическим (см. далее).


Эксперименты Либета

Перейти на страницу:

Все книги серии New Scientist. Лучшее от экспертов журнала

Похожие книги

Метафизика
Метафизика

Аристотель (384–322 до н. э.) – один из величайших мыслителей Античности, ученик Платона и воспитатель Александра Македонского, основатель школы перипатетиков, основоположник формальной логики, ученый-естествоиспытатель, оказавший значительное влияние на развитие западноевропейской философии и науки.Представленная в этой книге «Метафизика» – одно из главных произведений Аристотеля. В нем великий философ впервые ввел термин «теология» – «первая философия», которая изучает «начала и причины всего сущего», подверг критике учение Платона об идеях и создал теорию общих понятий. «Метафизика» Аристотеля входит в золотой фонд мировой философской мысли, и по ней в течение многих веков учились мудрости целые поколения европейцев.

Аристотель , Аристотель , Вильгельм Вундт , Лалла Жемчужная

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Современная русская и зарубежная проза / Прочее / Античная литература / Современная проза
Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина
Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина

Теория эволюции путем естественного отбора вовсе не возникла из ничего и сразу в окончательном виде в голове у Чарльза Дарвина. Идея эволюции в разных своих версиях высказывалась начиная с Античности, и даже процесс естественного отбора, ключевой вклад Дарвина в объяснение происхождения видов, был смутно угадан несколькими предшественниками и современниками великого британца. Один же из этих современников, Альфред Рассел Уоллес, увидел его ничуть не менее ясно, чем сам Дарвин. С тех пор работа над пониманием механизмов эволюции тоже не останавливалась ни на минуту — об этом позаботились многие поколения генетиков и молекулярных биологов.Но яблоки не перестали падать с деревьев, когда Эйнштейн усовершенствовал теорию Ньютона, а живые существа не перестанут эволюционировать, когда кто-то усовершенствует теорию Дарвина (что — внимание, спойлер! — уже произошло). Таким образом, эта книга на самом деле посвящена не происхождению эволюции, но истории наших представлений об эволюции, однако подобное название книги не было бы настолько броским.Ничто из этого ни в коей мере не умаляет заслуги самого Дарвина в объяснении того, как эволюция воздействует на отдельные особи и целые виды. Впервые ознакомившись с этой теорией, сам «бульдог Дарвина» Томас Генри Гексли воскликнул: «Насколько же глупо было не додуматься до этого!» Но задним умом крепок каждый, а стать первым, кто четко сформулирует лежащую, казалось бы, на поверхности мысль, — очень непростая задача. Другое достижение Дарвина состоит в том, что он, в отличие от того же Уоллеса, сумел представить теорию эволюции в виде, доступном для понимания простым смертным. Он, несомненно, заслуживает своей славы первооткрывателя эволюции путем естественного отбора, но мы надеемся, что, прочитав эту книгу, вы согласитесь, что его вклад лишь звено длинной цепи, уходящей одним концом в седую древность и продолжающей коваться и в наше время.Само научное понимание эволюции продолжает эволюционировать по мере того, как мы вступаем в третье десятилетие XXI в. Дарвин и Уоллес были правы относительно роли естественного отбора, но гибкость, связанная с эпигенетическим регулированием экспрессии генов, дает сложным организмам своего рода пространство для маневра на случай катастрофы.

Джон Гриббин , Мэри Гриббин

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Научно-популярная литература / Образование и наука
Монахи войны
Монахи войны

Книга британского историка Десмонда Сьюарда посвящена истории военно-монашеских объединений: орденам тамплиеров и госпитальеров, сражавшимся с неверными в Палестине; Тевтонскому ордену и его столкновениям с пруссами и славянскими народами; испанским и португальским орденам Сантьяго, Калатравы и Алькантары и их участию в Реконкисте; а также малоизвестным братствам, таким как ордена Святого Фомы и Монтегаудио. Помимо описания сражений и политических интриг с участием рыцарей и магистров, автор детально описывает типичные для орденов форму одежды, символику и вооружение, образ жизни, иерархию и устав. Кроме того, автор рассказывает об отдельных личностях, которые либо в силу своего героизма и выдающихся талантов, либо, напротив, особых пороков и злодейств оставили значительный след в истории орденов.

Десмонд Сьюард

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература