Мозг и тело. Как ощущения влияют на наши чувства и эмоции

Каждый вторник в продолжение последних шести месяцев я беру уроки игры на скрипке. Вообще-то это выглядит довольно смешно. Я прихожу на занятие в 15.30, как раз в тот момент, когда из зала выходит пятилетний ребенок со своей мамой. А уходя, в дверях встречаюсь с другим пятилетним малышом с родителем на буксире. В глазах взрослых я постоянно читала вопрос: где же ребенок? Все это длилось до тех пор, пока они не увидели меня с инструментом в руке. Только тогда они поняли, что уроки беру я сама. В детстве я играла на скрипке – примерно с восьми и до одиннадцати лет. Но затем, когда пошла в колледж и у меня появились другие приоритеты в жизни, бросила. Теперь, когда мне уже тридцать с хвостиком, я снова вернулась к занятиям музыкой и пытаюсь восстановить в памяти позиции пальцев, позу и все те важные моменты, которым в детстве не придавала особого значения: тогда они получались сами собой.

Первые несколько месяцев занятий приносили мне одни огорчения. Я приходила на урок, горя желанием добиться большего прогресса в исполнении этюдов: мне очень хотелось побыстрее перейти от простых гамм к менуэтам Баха. Но особого прогресса я не демонстрировала. Нередко весь урок уходил на то, чтобы освоить только одну позу или положение пальцев на смычке. Я уже начала терять терпение. Именно тогда мой преподаватель Дженни объяснила мне, что сначала она должна научить мое тело держать правильно позицию и лишь затем можно переходить к преподаванию собственно музыки. Такой телоцентричный подход показался мне вполне разумным, особенно в свете последних исследований об эффекте от занятий медитативными практиками вроде IBMT. Тренируя свое тело, я развивала в себе способность к самоконтролю и балансу, так необходимым для исполнения серьезных музыкальных произведений. Мы редко задумываемся о том, как достигается хороший исполнительский уровень и во что он обходится телу. Дженни же знала: если она научит меня держать тело правильно, мне станет намного проще понимать музыку.

Приучая свое тело к нужным движениям, я тем самым высвобождала префронтальную кору, а соответственно, и оперативную память, для того чтобы иметь возможность играть сонаты и концерты на максимально высоком для себя уровне мастерства. То же самое происходит и тогда, когда учишься езде на велосипеде. Сначала приходится задействовать много ресурсов рабочей памяти и сознания на то, чтобы контролировать положение тела. Но со временем движения становятся привычными и начинаешь выполнять их автоматически. Только тогда можно уже перевести освободившиеся мыслительные «мощности» на что-то другое, например на изучение теории музыки или интерпретацию музыкальных произведений.

Обучение тела принятию нужной формы как первый шаг обучения игре на скрипке производит огромный эффект, особенно для маленьких детей, поскольку их когнитивные способности развиваются только с возрастом. У детей объем рабочей памяти меньше, чем у взрослых, поэтому, когда они избавляются от необходимости думать о технике игры, у них появляется возможность использовать все ресурсы сознания для интерпретации музыки. Однако префронтальный кортекс достигает полной зрелости лишь к 25 годам. Поэтому в раннем возрасте вносить весомый вклад в накопление знаний приходится другим отделам мозга, таким как сенсомоторная кора полушарий{234}. Когда ребенок, особенно если он еще совсем маленький, первым делом осваивает моторные аспекты игры на музыкальном инструменте, то те области головного мозга, которые контролируют движения, высвобождаются и могут быть привлечены к обработке информации и ее закреплению в памяти.