Мозг отправьте по адресу...

Важнейшее событие в его жизни и карьере произошло в 1923 году. Молодой, вызывающий доверие соответствующих органов коммунист Н.С. Попов «был направлен в Горки для постоянного ухода за больным Владимиром Ильичем Лениным, при котором находился до его смерти». По воспоминаниям близких Попову людей, он не только обслуживал Ленина как санитар, но и, будучи ординатором-невропатологом, проводил с ним занятия по восстановлению речи… Вполне логично, что после смерти вождя Попов стал одним из первых русских стажеров, отправленных в Германию к Оскару Фогту обучаться тому, как исследовать мозг Ленина, овладевать сложной наукой цитоархитектоникой.

С того самого 1923 года продолжалась и связь Попова с семьей Ульяновых. Судя по всему, он был их домашним врачом. Летом 1934 и 1935 годов он наблюдал за здоровьем Анны Ильиничны, в 1936 году сопровождал Дмитрия Ильича в поездке на лечение в Германию… Он бывал дома у Надежды Константиновны и особенно был близок с Марией Ильиничной. В Горках Попов бывал часто; по-видимому, уже не только как врач, но и как друг (в Горках хранились его вещи, впоследствии изъятые сотрудниками ОГПУ: мотоцикл, велосипед…). Символично, что и арестовали доктора Попова сразу после очередного визита в Горки. Там, на лоне природы, он вместе с девятилетним сыном провел 1 марта 1938 года – воскресный день. По возвращении, 2 марта, его забрали…

Впрочем, не только близость к семье вождя сыграла роковую роль в судьбе Н.С. Попова. Не меньшее, а может, и большее значение имело то, что его постоянным пациентом являлся «враг народа» Н.И. Бухарин. Не на пользу пошли доктору и многочисленные заграничные командировки. В довершение всего он был еще и другом генетика Н.В. Тимофеева-Ресовского, превратившегося к тому времени в невозвращенца и немецкого шпиона… В общем, набора провинностей было более чем достаточно для обвинения в работе на немецкую разведку, подготовке покушения на товарища Сталина и, в конце концов, для вынесения смертного приговора.

В 1956 году Николай Семенович Попов был реабилитирован. Его памяти посвящаем мы эту публикацию.

Н.К. Крупская. Мои ответы на анкету Института мозга (1935)

Был правша. Слабым не был, но не был и особенно сильным. Физической работой не занимался. Вот разве на субботнике. Еще помню – починил изгородь, когда были в ссылке. На прогулках не очень быстро утомлялся. Был подвижной. Ходить предпочитал. Дома постоянно ходил по комнате, быстро из угла в угол, иногда на цыпочках «из угла в угол». Обдумывал что-нибудь. Почему на цыпочках? Думаю, отчасти, чтобы не беспокоить, в том числе в эмиграции, когда снимали комнату, не беспокоить и хозяев квартиры. Но это только отчасти.

Кроме того, наверное, еще и потому, что такой быстрой бесшумной ходьбой на цыпочках создавалась еще большая сосредоточенность.

Лежать определенно не любил.

Скованности в движениях не было, так же, как и дрожания или судорог. Движения не мягкие, но они не были и резкими, угловатыми.

Ходил быстро. При ходьбе не покачивался и руками особенно не размахивал.

Неуклюжим не был, скорее ловкий.

Беспорядочности и суетливости в движениях не было.

На ногах был очень тверд.

Гимнастикой не занимался. Играл в городки. Плавал, хорошо катался на коньках, любил кататься на велосипеде. В ссылке катался на коньках по реке, вдоль берега. На Волге места не грибные, где он жил. Когда я приехала к нему в ссылку, мы часто ходили в лес по грибы. Глаза у него были хорошие, и когда он (быстро) научился искать и находить грибы, то искал с азартом. Был азартный грибник. Любил охоту с ружьем. Страшно любил ходить по лесу вообще.

Мастерством и ремеслом никаким не занимался, если не считать письма «химией».

Одевался и раздевался быстро. Во время болезни, не помню, но думаю, он старался не отступать от одной и той же процедуры именно для того, чтобы проделать все быстро.

Случаев внезапного или систематического забывания обычных или заученных движений не было.

Излюбленные жесты и привычные движения – движения правой рукой во время речи вперед и вправо. Недавно видела изображение Ильича с правой рукой (во время речи): предплечьем вперед, но плечо прижато к туловищу – это неверно, так он не делал, – рука шла вперед, вытягивалась или закругленным движением и отходила от туловища.

Таких жестов, как битье кулаком по столу или грожение пальцем, никогда не было.

Здоровался обыкновенно. Помню, что в Горках поздоровался однажды с маляром на крыше дома – снял кепи и приподнял ее кверху.

Руку при встрече подавал самым обыкновенным образом.

Манерности, вычурности, странностей, театральности, рисовки в движениях не было.