Мозг стоимостью в миллиард долларов

Я глянул на Харви, но его внимание снова приковывали лишь собственные ноги, готовые начать новый танцевальный номер. Я протолкался сквозь толпу, которая смотрела на Мидуинтера, спускавшегося с возвышения для оркестра. Рядом со мной оказалась Мерси Ньюбегин.

— Откуда Харви знает, о чем я говорила с генералом Мидуинтером? — проходя мимо, спросила она.

Я пожал плечами. А откуда, черт побери, он знает, что я сказал полковнику Стоку?

Глава 16

На следующее утро телефон зазвонил в девять сорок пять. Голова у меня трещала. Голос, который обратился ко мне «старина», предложил, чтобы я «прогулялся и встретил меня в Гринвич-Виллидж на углу Бликер-стрит и Макдугал; я буду в зеленом твидовом пальто и коричневой фетровой шляпе».

Могу держать пари, подумал я, что над ней будет развеваться и маленький Юнион Джек. Так что, миновав Вашингтон-сквер, я двинулся по Макдугал мимо кафе, облюбованного богатыми бродягами. В зале с мраморным полом и черными креслами было тихо и пусто; человек в белом переднике подметал пол, после чего поколол лед и вынес корзину с мусором. На ступеньках ювелирной мастерской двое ребят с бутылочками «кока-колы» играли в дартс. Под навесом «Кон Эдисон» в компании двух пьяниц спало не меньше дюжины бродячих котов. Я остановился на углу Бликер-стрит. Стоял ясный холодный день, и город насквозь продувался ледяным ветром, и ни следа человека в твиде, который звонил мне. Рядом с похоронным бюро Пераццо совершался старомодный обряд похорон. Тут стояли шесть черных «флитвудов» с неграми-водителями и венками, огромными как клумбы. Трое мужчин в черных одеяниях и темных очках сновали меж машин, а небольшая группка провожающих роняла слезы и стенала. Я проводил глазами первый «флитвуд», который, включив фары, снялся с места, и тут почувствовал тычок в область почек, сопровождаемый тихим голосом.

— Не поворачивайся, старина. Обоим нам не стоит знать, как я выгляжу. Тебе любовная записочка от старой фирмы. С пожеланиями удачи и все такое, как ты сам знаешь. — Говоривший сделал паузу. — Выдающаяся личность, а? Веди себя достойно — и похороны будут подобающие, ты же понимаешь.

— Учту, — сказал я.

— Вот в чем весь дух этих мест. Тебе понравится Виллидж. Восхитительное место. Я живу тут. В другом просто не мог бы существовать. Люблю Виллидж. И люди тут просто удивительные, не так ли? — Он ткнул мне в ребро каким-то предметом, который, как оказалось, был большим конвертом.

— Да, — согласился я.

Я взял конверт. Незнакомец удалился, и я слышал невнятный ропот протеста, когда он расталкивал зевак. Я дал ему две или три минуты на отход и, когда звук его шагов затих, двинулся сам. Надпись на стене гласила: «Живи и торгуй в Виллидже». Я миновал ее и направился в северную сторону, испытывая желание позавтракать.

На Вашингтон-сквер команда телеоператоров измеряла ширину арки, всецело поглощенная своим делом. Стоял один из тех дней, когда регулировкой движения в городе занимались кадеты полицейской академии, и длинные вереницы ярко раскрашенных такси медленно ползли по улицам мимо величественных небоскребов, напоминая извивающихся змей в джунглях. По Восьмой авеню гулял ветер, и рваные газеты носились, как стая раненых голубей. Низко нависшее небо беременело дождем, который грозил хлынуть, как только стихнет ветер. Висевшая в воздухе сырость убедительно свидетельствовала об этом.

Я зашел в кафе «Кукери», сел у окна и заказал яичницу с ветчиной и кофе. За соседним столиком группа ребят в белых крикетных свитерах и кедах спорила, кто будет заказывать две порции жареной картошки. По улице проехала на роликовых коньках женщина средних лет, а через дорогу толстяк приклеивал объявление: «Осталось лишь несколько дней. Квалифицированный бухгалтер составит вашу налоговую декларацию всего за пять долларов». Он дернулся при первых каплях дождя и, раскрыв ладонь, стал внимательно рассматривать их.

Я открыл конверт, который вручил мне англичанин. В нем лежали четыре письма, пришедшие на мой лондонский адрес. Джин вскрыла их. Одно представляло собой бюллетень Военно-исторического общества, два содержали в себе счета за газ и телефон, оплаченные Джин, а четвертое было посланием от домовладельца, в котором он жаловался на шум по ночам. То есть у меня, а не у домовладельца. Тут же я нашел и записку от Джин.

В ней говорилось следующее:

"Доулиш утвердил все январские расходы, так что ты оказался прав и вообще умница. Твоя уборщица оставила записку, что ты ей задолжал за три недели, а она едет в Брайтон повидаться с братом — что бы это ни значило, — но мне пришлось вытащить наличность и рассчитаться с ней. Ты забыл предупредить, чтобы тебе не приносили молоко. Мистер Доулиш попросил передать тебе, что братья Пайк — латыши, но у них английские паспорта. Они с давних времен считаются членами какого-то странного клуба латышских ветеранов, но больше ничего о них не известно. То есть, конечно, нет никаких письменных данных и так далее.