Мозг стоимостью в миллиард долларов

Выходя, я услышал, как зажужжал интерком. Голос Карони сказал:

— Вон там сокол, генерал, на колокольне.

Холл здания Мидуинтера заполняли аккуратные, подтянутые, коротко подстриженные молодые люди с лицами, припудренными тальком. На карточках, которые обычно выдаются участникам конференций и съездов, у каждого было имя и звание. Они стремительно заполнили холл, словно их вытряхнули из консервной банки. Охранник в форме осведомился:

— Вы тоже на конгресс охлажденных соков?

Но человек в скрипучей обуви остановил его:

— Все о'кей, Чарли. У него была встреча с генералом.

Утренний морозец крепчал, и небо темнело.

Когда я двинулся по улице, меня окликнул шофер Мидуинтера, «кадиллак» которого медленно ехал рядом. Он снял с приборной доски трубку телефона.

— Это генерал, — объяснил водитель. — Он говорит, чтобы я поступил в ваше распоряжение.

— Поблагодарите его, — сказал я. — И можете проваливать. Кое-какие мои друзья начинают нервничать при виде большого черного «кадиллака».

— Мои тоже, — не скрывая удовольствия, ответил шофер и влился в поток машин, которые направлялись к Бруклинскому туннелю.

Я взял такси, на котором добрался до квартиры Сигне на Восьмой авеню. Несколько раз нажав звонок, стал потом колотить в двери, но ответа так и не дождался. Я спустился в кафе «Кукери», нашарил в кармане несколько монет и позвонил по контактному телефону. Организация в самом деле работала безукоризненно, потому что меня сразу же переключили на личный телефон Мидуинтера.

— Не выпускай его из виду, Карони, — услышал я его голос. — Мидуинтер слушает.

— Это Демпси. Мне нужен человек, который мог бы проверить один городской адрес.

— Коп?

— Это было бы прекрасно.

— Через десять минут я подошлю тебе одного, — пророкотал генерал. — Дай адрес.

За окном кафе проехало такси.

— Впрочем, не стоит беспокоиться, личность, которая мне нужна, только что прибыла.

— Ньюбегин?

— Так быстро дела не делаются, — охладил я его. — Буду на связи.

Мидуинтер было поинтересовался, где я, но я тут же повесил трубку. И, подождав, пока такси Сигне отойдет, перебежал через улицу.

Увидев меня, Сигне кинулась мне на шею; она смеялась, плакала и сморкалась. Я подхватил ее сумку из авиакомпании «Бранифф», две коробки с зимней обувью и потащил их в квартиру. Она сразу же подошла к зеркалу.

— Слава Богу, что с тобой все в порядке, — произнесла она, глядя на свое отражение. Сигне вытащила большой мужской носовой платок и аккуратно промокнула веки, чтобы не размазать грим. — Харви хотел, чтобы ты остался в том кабинете. Он надеялся, что тебя арестуют. Я спорила с ним. — Она повернулась ко мне, отойдя от зеркала. — Я спасла тебя.

— Спасибо.

— Не стоит говорить об этом. Я всего лишь спасла тебя, вот и все.

— Так что ты от меня хочешь: чтобы я купил тебе пару туфель?

— Он оставил жену. Он хочет, чтобы я уехала с ним, но я не согласилась.

— Куда уехала?

— Не знаю. Не думаю, что он сам знает. Он действует мне на нервы. Я не могу вот так внезапно сорваться с места. У меня тут книги, мебель и еще больше вещей в Хельсинки. Как же я вдруг возьму и уеду. — Она помогла мне стащить пальто и холодными пальцами провела по лицу, словно бы желая увериться, что я на самом деле тут.

— Так как вы в конце концов договорились?

— Харви сказал, что расставаться с женой надо было или сейчас или никогда. Он хотел бежать вместе со мной. Но я не люблю его. Во всяком случае так, как ему надо. Не люблю настолько, чтобы уезжать с ним и жить вместе. Понимаешь, любить кого-то — это одно, а вот уезжать с ним... — Она помолчала, собираясь заплакать, но передумала. — Я так запуталась. Ну, почему мужчины воспринимают все так серьезно? Они все губят, всерьез относясь к любой ерунде, что я могу сболтнуть.

— Когда ты обратно в Хельсинки?

— Через три дня.

— Харви это знает?

— Да.

— Он будет писать или звонить тебе. Делай все, как он скажет.

— Я отлично сама управляюсь с Харви, — возразила Сигне. — И учить меня не надо.

— Я ничего тебе не внушаю.

— Я могу с ним иметь дело. Он обожает истории. — Она тихонько всхлипнула. — Поэтому я и люблю его — за то, что он слушает мои рассказы.

— Ты его не любишь, — напомнил я ей, но она уже не могла остановиться, чувствуя себя в лучах рампы.

— Только определенным образом. Но люблю, когда он рядом.

— Ясно, — сказал я. — Но тебе нравится, когда вокруг крутятся самые разные люди.

Она обвила меня руками за талию и прижалась ко мне.

— У Харви вовсе нет амбиций, — объяснила Сигне, — а в этом городе такое поведение равносильно преступлению. Ты должен быть агрессивным, напористым и уметь делать деньги. А Харви мягкий и добрый. — Я поцеловал ее мокрую щеку. Она еще всхлипывала, но уже развеселилась.

За окном трепыхался на ветру желтый плакат. Изображенный на нем человек устроил дебош в ресторане. «Знаете ли вы его? — вопрошал плакат. — Возмутитель спокойствия. Но нервные люди — это часто люди в беде. Вы знаете, как помочь им? Можете ли помочь им? Лучшая психиатрическая помощь — почтовый ящик 3000, НИ-1».

Когда Сигне снова заговорила, голос у нее был тихим и сдержанным, как у взрослого человека.