Мозг во сне

И хотя все предшествующие эксперименты Хобсон проводил на животных, теперь для него приоритетным стал сбор рассказов о сновидениях. Убежденный в том, что им с Маккарли удалось определить, что именно возбуждает сновидения, он намеревался их классифицировать по формальным признакам: какие доминирующие эмоции испытывал спящий? Как они соотносились с физическим состоянием мозга в период быстрого сна? Чем они отличались от работы сознания в период бодрствования? По его мнению, отличительные признаки сновидений — галлюцинаторные образы, бессвязное повествование, бурные эмоции, отсутствие здравого смысла и самоконтроля — в состоянии бодрствования присущи только людям с поврежденным разумом. Подобно своему научному антагонисту Фрейду, Хобсон надеялся, что понимание механизма сновидений прольет свет и на механизм психических расстройств.

Но прежде всего он мечтал о том, что эти исследования укажут ему путь к святому Граалю науки: к тайнам сознания, к проблемам связи между душой и телом. Он верил, что каждое состояние сознания — от сновидения до всех видов дневной деятельности — можно объяснить исключительно тем типом активности клеток мозга, которая происходит в данный конкретный момент. То есть никаких таких штучек типа «сознание первично, материя вторична» не существует. Более того, сознание и есть материя. Личность, свободная воля и всякие прочие возвышенные концепции сводятся к определенным моделям взаимодействия между нейронами. Совершенно очевидно, что подобные взгляды были неприемлемы для тех, кто верит в то, что душа существует отдельно от тела. Их трудно переварить и людям, от религии далеким, поскольку они входят в противоречие с понятием «высшего “я”» в каждом из нас, которое каким-то образом существует как бы отдельно от мозга, — того «я», которое осознает, что оно осознает.

Да Хобсон и сам не чужд мессианству — с таким пылом он утверждает, что все наши эмоции, воспоминания и мысли суть простые отражения той морзянки, которую выстукивают в мозгу электрохимические импульсы. И никогда это не проявляется так очевидно, считает он, как в момент перехода от сна к бодрствованию, когда физиологические изменения в мозге очевидно ведут к изменениям в природе мышления и восприятия.

«Те, кто возражает против моих идей, в той или иной степени считают, что личность, “я” — это нечто отдельное и качественно отличное от тела. Да, нам трудно представить, каким образом сознание возникает в мозгу, но еще труднее представить, как оно возникает безотносительно к чему-либо — если только вы не верите в Бога, который управляет душами и забирает их к себе. Мысль о том, что мозг и сознание едины, противоречит религии, но отнюдь не умаляет чуда жизни», — говорит Хобсон.

К счастью для Хобсона, эти вопросы интересовали и двух других известных ученых, которые как раз в этот период — в 1980-х — составляли программу финансирования такого типа исследований. «Комплекс сознание—тело» придумали разработчик первой вакцины против полиомиелита Джонас Солк и нобелевский лауреат по физике Марри Гелл-Манн. Оба были членами правления фонда Макартуров[11], который как раз подыскивал долговременные и новаторские проекты, над осуществлением которых трудились бы представители самых разных областей науки. Хобсон был первым в группе из трех ученых: они должны были встречаться четыре-пять раз в год для мозгового штурма и обмена информацией. «Полагаю, Гелл-Манн и Солк надеялись, что если им удалось успешно справиться с проблемами физики частиц и инфекционного заболевания, то нашей группе уж точно удастся решить проблемы связи между душой и телом, — говорит Хобсон. — Помню, как мы с Марри сидели друг против друга в Чикаго и я объяснял ему, какого рода исследования веду и чего хотел бы добиться, а он ответил, что это именно то, чего хотели бы и они».

Начиная со второй половины 1980-х фонд Макартуров в течение десяти лет финансировал исследования Хобсона, направленные на определение характеристик сознания в процессе сна и соотнесения их с определенными физиологическими состояниями дремлющего мозга. Если вам снится, что вы пытаетесь бежать, но ноги вязнут в зыбучем песке, то происходит это потому, что, согласно исследованиям Хобсона, ваши контуры двигательной активности вдруг получили хаотичные сигналы от мозгового ствола. Эти контуры, или цепи, приказывают телу бежать, но, поскольку ствол головного мозга не позволяет сигналам достичь ножных мышц, эти ощущения трансформируются в сон, в котором вы пытаетесь бежать, но ничего не получается, — вы сооружаете соответствующий своим ощущениям сюжет.