Мозгоимение: Фальшивая история Великой войны

Дополнительным подтверждением достоверности проведенных выше расчетов могут считаться данные учета извещений («похоронок»), поступивших в военкоматы за все время войны. Их набралось 12 401 тыс. штук. Нет ничего удивительного в том, что их оказалось на 600 тыс. больше, чем сумма всех перечисленных в таблице категорий потерь. Извещения приходили как на убитых, так и на тех, кто по документам штабов считался пропавшим без вести. А это значит, что всего могло быть выписано порядка 13,6 млн извещений. С учетом неизбежного дублирования (когда по запросам родственником в связи с их вынужденными переездами в разные военкоматы высылалось по нескольку извещений об одном и том же человеке) «похоронок» могло оказаться еще больше. Другими словами — указанные в таблице итоговые цифры отнюдь не занижены. Возможно, они даже несколько завышены.

Скорее всего, полученные результаты удивили вас, уважаемый читатель, своей «малостью». И я вас отлично понимаю — последние 20 лет наши отечественные публицисты вели отчаянную «гонку на гробах», оглушая самих себя истерическими воплями: «трупами завалили… одна винтовка на троих… по двадцать наших солдат за одного убитого немца…» Меньше, чем на 20–25 млн погибших — причем только из числа военнослужащих — никто уже и не соглашался. Но мы не будем пугать себя криком. Злосчастная «одна винтовка на троих» если и имеет некоторое отношение к реальным событиям, то случаи такой преступной неорганизованности могли иметь место лишь летом-осенью 41-го года. Да и тогда подобные ситуации возникали отнюдь не от объективной нехватки оружия — имевшимся в наличии стрелковым вооружением можно было оснастить по полным штатным нормам военного времени 450–750 дивизий… В 1944–1945 годах Красная Армия заваливала противника не трупами, а артиллерийскими снарядами. Советская военная наука не без основания гордилась тем, что на завершающем этапе войны Красная Армия реализовала на практике такой термин, как «артиллерийское наступление». Средней нормой считались плотности в 150–200 орудий на 1 км фронта наступления и 50 тысяч снарядов калибра 122-мм и выше для подавления обороны одной пехотной дивизии вермахта (что означает три снаряда весом не менее 22 кг каждый на одного немецкого солдата). И это — в среднем. В крупнейших наступательных операциях конца войны создавались гораздо большие плотности. Так, при прорыве немецкой обороны в ходе Висло-Одерской операции (январь 1945 г.) в полосе главного удара были созданы фантастические артиллерийские плотности в 420 орудий на 1 км фронта. На каждом метре обороны немецких войск разорвалось по 15 снарядов среднего и крупного калибра. В полосе наступления 5-й Ударной армии за один час было израсходовано 23 килотонны боеприпасов — это мощность «хиросимской» атомной бомбы.

Для полноты картины завершающего этапа войны надо учесть многократное превосходство Красной Армии в танках и абсолютное количественное превосходство в воздухе. Начиная с осени 1944 года увидеть в небе над Восточным фронтом немецкий истребитель удавалось редко, а немецкий бомбардировщик — практически никогда (остатки немецкой авиации, вырабатывая последние запасы авиационного бензина, пытались предотвратить окончательное разрушение немецкой промышленности и транспортной сети, осуществляемое непрерывными массированными налетами американских «летающих крепостей»). То, что при таком подавляющем огневом превосходстве потери личного состава Красной Армии в разы (не в десятки раз, но в разы) превосходили потери противника, не должно удивлять. Это, простите за цинизм, «нормально». Потери наступающего и должны были быть выше потерь обороняющегося — особенно если обороняющийся проявляет высочайшую дисциплину, стойкость и мужество.