Мозголомка. Сборник рассказов

И тебе это обещают. Набери число, позволяющее демобилизацию, или че-пэ-дэ, святую мантру пилота мехбоеда — и тебя отпустят. На все четыре стороны. В рейтинг пилота, эр-пэ, запихивают все — меткость, координацию, экономность, послушность приказам, отзывы оператора, повреждения твоего боеда, мрази даже вероятность поставили на службу себе, и далее по списку — количество уничтоженного врага, удельный вес энергии в каждой производимой операции, это чтобы много не суетился и не нагружал вентиляционную систему. Ведь это дополнительные вольты, так необходимые нам для победы. В общем, в рп включают все, что только можно. Причем иезуитски хитро — самые сложные и унизительные навыки обладают наибольшим весом. Унижай, усмиряй и властвуй. Пилот, научившийся жить с наименьшим количеством движений своего тела, например, мгновенно получает весомый прогресс в рп. Реже испражняйся и почаще отказывайся от водомассажной обработки. Оттачивай даже мимику лица. Не пиши писем, реже пользуйся связью на передачу. Уничтожь в себе все зачатки культуры и мыслей, превратись в дополнение к своей боевой машине.

Правда, набирать прогресс в рп таким путем считается наибольшим западлом на фронте.

Позже, когда наступает апатия, вопрос «пора» принимает оттенок щенячьего скуления — не троньте меня, я не пойду, мама, роди меня обратно… Но и здесь сатанинский рп не оставит тебя в покое. Если совсем не будешь стараться, тебя ограничат в качестве питания, фильтрации воздуха, на казарменном положении не будешь иметь доступа к женщинам, отключат библиотеку, лишат возможности писать домой. И так, условия существования, которые изначально хоть как-то колебались в сторону слабого комфорта, становятся жестко оптимальными, на уровне животного выживания.

И ты стараешься. Наравне с каждым джоулем энергии стране нужна самоотдача. И выбора у тебя нет, будешь против — ее из тебя выжмут.

— «Петрович, какой у тебя рп?» — проснувшийся Леха не знал, чем себя занять, и придумал чатиться с ведущим. Маломощный порт антенны, расположенный возле бокового визира, оказывается, вполне можно пустить на реверс, если немного покопаться в системе и использовать как передатчик с мизерной мощностью, достаточной, однако, чтобы запускать примитивный обмен текстовыми сообщениями между двумя близко запаркованными боевыми единицами. Колебания электромагнитного поля и увеличение нагрузки на центральный процессор настолько малы, что вполне укладываются в норму. Вычислить невозможно. Модуляция зашифрована пятьсотдвенадцатибитным ключом, да еще и замаскирована под легкое фонение аппаратуры. Пареньку, который написал эту программку, нужно ставить при жизни памятник. Это голосишко раздавленного, униженного, скованного по рукам и ногам, идущего на верную смерть, но все-таки непокорного в глубоких уголках души, человека. И вводится она с консоли системы за пять минут вручную. Запрещай, сколько влезет. Поймать нельзя, заставить не пользоваться — пока не научились. Или решили не заморачиваться особо, не усмотрев большой опасности, разве что свободомыслие, но с этим борются иначе.

— «Зачем тебе?» — Андрей Петрович ответил через полчаса, тоже спал, видимо, старый жук.

— «Интересно просто. Давеча спорили с товарищами в казарме, какой у тебя рп уже набит. Одни говорят, что одной уничтоженной техникой ты чепеде в два раза перебрал, но тебя эти мрази не отпускают, потому, что ты энергию не экономишь совсем. Другие говорят, что ты сознательно с фронта не уходишь, будто смерти ищешь. Ты уж прости за откровенность».

— «Нет у меня рп. Мне его не считают. Баллы система начисляет, но я никогда не интересовался. Мне все равно. Мой рп в зачет не идет, я здесь пожизненно».

— «Да ладно… как это может быть?»

— «Такой приговор военного трибунала».

— «Так ведь максимальный приговор — пять лет фронта»

— «Не все равны в нашем социуме»

— «Что ты такого натворил?»

— «Красную шапочку съел».

— «Я серьезно».

Пауза.

— «Ладно. Я просто так спросил. Не бери в голову».

— «Все в порядке, я просто помиксую чуть-чуть, увлекся. Приятного отдыха, дружище».

— «тебе тож»

Как в двух словах написать, почему молодой и перспективный оператор механизированных войск Андрей Петрович Яковец, потомственный танкист, звезда курса и прямой кандидат на сверкающий командный олимп, оказался на передовой с приговором «пожизненный фронт»… да еще, если и сам не понял, как так получилось… Давно это было… Больше, чем жизнь назад. Несколько мучительных смертей прошло с тех пор, и не менее мучительных возвращений с того света. Вечность…

Было утро. Андрей вел машину, как всегда — расслабленный внешне, ухарский в траектории движения и замирании сердец попутчиков, которых угораздило оказаться на сидении пассажира рядом. Особенно, если это оказывались женские сердца. Тогда бахвальский дух его вождения проявлялся еще и в эротичных взвизгиваниях всякий раз, когда пятитонная масса автомобиля выполняла очередной маневр.