Можай

Беседа текла и текла вместе с коньяком и белым вином, которое пила Маркасса. Впрочем, она уже не пила — ей вполне хватило двух бокалов, чтобы слегка опьянеть, а к большему пандигийка не стремилась, это было не в ее правилах. Мужчины же, проявляя заслуживающую уважение стойкость, заканчивать с поглощением «Арарата» не спешили. И умудрялись общаться так внятно, что Маркасса разбирала почти все их слова. Разговор, сделав виток, вернулся к теме космоворотов — этих не поддающихся предсказанию грандиозных феноменов, что возникали на окраинах планетных систем, — и Хорригор заявил, что теперешние космовороты мелковаты по сравнению с прежними. И добавил, осушив рюмку:

— Я знаю случаи, когда в таких завихрениях бесследно исчезали целые планеты!

— Что вы говорите, профессор! — иронично усмехнулся Макнери. Во время долгих рейсов он иногда смотрел унивизор и даже читал элки[2], и в голове его хранилось множество самых разнообразных сведений на любые темы. Хорригор опять фантазировал, но в этот раз капитан решил его немного осадить, дабы дредейнец не считал, что все вокруг такие уж простофили. — И когда же и где же такое происходило?

— В разных местах, — уклончиво ответил Хорригор и потянулся к блюду с остатками симбошек. — Это было давно, Линс, очень давно, и нынешние ученые об этом понятия не имеют.

— Ну да, ну да, — покивал Макнери. — А вы, значит, имеете.

— Представьте себе! — вскинулся иргарий. — Я имею понятие о таком, что… что… силы первичные! — он махнул рукой и вновь выпил.

Макнери только скептически хмыкнул и подлил себе коньяка. А Хорригор вернулся к той же теме:

— Не берусь утверждать, что это правда, но я еще в детстве слышал легенду о планете, которая угодила в космоворот, но сумела уцелеть. Ее выбросило на другом конце Галактики, вдали от звезд, и там она подхватила какую-то болезнь. А на Дредине мои родственники рассказали мне о пандемии, когда-то выкосившей почти все обитаемые планеты… Ну, насколько это им известно… — Он повернулся к Оберу: — Помнишь, Спиноза говорил о «Татауинском свитке»?

Пандигий сдвинул брови, стараясь сообразить, о чем идет речь, и признался:

— Нет, что-то не припоминаю.

— А я помню, Уир! — размашисто качнул головой Хорригор. — В свитке было написано, что после победы силы Бан над силой Ырх пришла иная сила и растворила Бан. Я тогда подумал, что имеются в виду некие агрессоры, но теперь думаю иначе. Иная сила — это пандемия! Родичи сказали, что ее называли Ролу Гон, то есть Северный Ветер. Он прогулялся по Галактике, и она почти опустела.

— А почему же он не коснулся Дредины? — спросил Обер.

— Не знаю… Может, и коснулся, но род Тронколен как-то выжил. Тут я ничего утверждать не берусь, нет у меня никаких фактов. И какой природы эта пандемия, тоже не знаю. Да и никто не знает.

— Веерный Север… — пробормотал Макнери, озабоченно присматриваясь к очередной опустевшей бутылке. — Если верить каждой легенде, то…

Он многозначительно пошевелил пальцами, с усилием воздвигся из кресла и, чуть покачиваясь, направился к шкафу за добавкой. Воспользовавшись этим, Маркасса подалась к Оберу и шепнула:

— Может, пора закругляться? Все-таки капитан на работе…

Пока пандигий уяснял смысл сказанного и подбирал слова для ответа, Макнери вернулся и откупорил новую бутылку.

— Я тоже знаю немало легенд, — сказал он, стараясь не пролить коньяк мимо рюмок. — Так вот, насчет космоворотов… Летела тут однажды целая компания ученых… на какую-то конферен… астероид мне в дюзу! — последние слова вырвались у капитана, когда он все-таки промахнулся, оросив коньяком недоеденный розовый брикетик щилвицы. Что было ему несвойственно. — Летели, значит, летели, выпивали, само собой… И вот после пятой или шестой, уже не помню, один и заявляет, бородатый такой, важный, что космовороты — это как бы пылесосы… Втягивают все, что попадется, отсюда и выбрасывают в другую Вселенную. Причем не просто втягивают, а выворачивают наизнанку. Другая Вселенная — это как бы противовес нашей, что-то в этом роде… Он там столько разных терминов понаворачивал, что и не упомнить. Они же всегда стремятся позаковыристее, чтобы сразу видно было: уче-оный!

Хорригор вообразил свою сестру вывернутой наизнанку, содрогнулся и поспешно влил в себя коньяк. Вновь содрогнулся, теперь уже от крепости напитка, наставил палец на капитана и почти внятно произнес:

— Ерунду он говорит, этот ваш уче-оный. По одному когтю тормака судит обо всем тормаке! Что за душой у этих ваших ученых? Жалкие полсотни случаев, если не меньше? Не маловато ли для обобщений? Вот если бы он проанализировал сто тысяч случаев, да по всей Галактике, то, возможно, взял бы в толк…