Можешь мне присниться? (ЛП)

— Но что… что ты хочешь?

— Ш-ш-ш… Мы вместе больше двух месяцев. Ты не думаешь, что пора немного продвинуться

вперед?

— Я… я не знаю.

До этой минуты Мери никогда не видела Палому едва одетой. Они почти никогда не могли побыть

наедине и насладиться моментами близости, тем не менее, по сути, это только отговорка. Мери боится переступить границу, отделяющую поцелуи от чего-то большего. Сама мысль о том, что Палома увидит ее голой, приводит Марию в неописуемый ужас – она того гляди умрет. Она так комплексует по поводу своего тела… А Палома, напротив, прекрасна.

— Нравится? – спрашивает Палома, расстегивая джинсы и демонстрируя подруге самый краешек

красно-белых трусиков. Не снимая джинсы, она вплотную подходит к рыжульке и, наклонившись к ней, жарко целует в губы. Мери едва может дышать – ее несказанно поражает и сама ситуация, и то, что эта малышка во многих случаях так простодушна и бесхитростна, что переходит все границы.

— Постой, остановись, – шепчет Мери, отодвигаясь и поправляя волосы. – Не дай бог, твоя мама

вернется раньше времени.

— Она и через час не вернется, я же тебе сказала.

— А вдруг?

— Тогда мы расскажем ей о нас!

— Ты спятила! Как это мы расскажем ей о нас?

— Ну когда-нибудь мы должны признаться в том, что мы – лесбиянки, – отвечает Палома, нервно

почесывая подбородок. – Я хочу иметь возможность любить тебя где угодно.

— Я тоже хочу, но не так явно.

— Разумеется, не так! Ты же знаешь, как у меня с родителями! – с досадой восклицает Палома,

снова садясь на кровать рядом с Марией. – Твои-то посговорчивей, и у тебя не будет столько проблем, сколько будет у меня.

В этом Палома права – ее родители очень строги и традиционны, и Мери знает, что начнется

жуткая ругань, когда их дочь признается им в своей гомосексуальности.

— Даже не знаю, что тебе сказать, Палома, – очень серьезно говорит Мери.

— Скажи, что ты думаешь. Я хочу услышать только то, что ты чувствуешь, и больше ничего.

— Ты и сама знаешь. Я каждый день повторяю, что люблю тебя…

— Но, если ты меня так любишь, то в чем дело? Почему ты испугалась, когда я сняла футболку и

расстегнула джинсы?

— Я не испугалась.

— Еще как испугалась. Думаешь, я не поняла?

— Ошибаешься.

— Тогда что с тобой? Тебе не нравится мое тело?

— Знаешь… мне не нравится… мое, – запинаясь, выдавливает Мери и отводит глаза, устремив свой

взгляд на одну из стен комнаты.

— Да что такое ты несешь?! У тебя очень красивое тело! – яростно возражает Палома.

— Откуда ты знаешь? Ты же не видела меня голой… – отвечает Мери, не глядя подруге в глаза.

— И что с того? Я и в одежде тебя разглядела.

— Это не одно и то же.

— Да брось! Мне не нравится, что ты так думаешь!.. Ну-ка, посмотри на меня, красавица, –

приказывает с улыбкой Палома. – Ну же, рыжулька, посмотри на меня.

Мария нерешительно мнется, но, в конце концов, уступает и смотрит на девушку. Та совсем

неожиданно для Мери поднимает руки к спине, расстегивает лифчик – и вот он уже висит у нее на руке.

— Что ты делаешь? – ужасается Мери.

— Видишь? Они у меня такие маленькие! – с нервным смешком восклицает Палома – Я не

дотягиваю даже до девяноста.

— Прикройся, пожалуйста!

— И что же? Я совершенно не боюсь показывать их тебе. И знаешь, почему? Да потому что я тебе

доверяю… и люблю тебя.

От подобной неприкрытой демонстрации Мери заливается краской; девушка не знает, что ей

делать – она загипнотизирована красотой обнаженного тела подружки.

— Я тоже тебя люблю, но…

— Никаких но. Не бойся, снимай футболку.

— Я н-не… я не могу.

— Да ничего такого, правда. Не бойся, доверься мне.

Для Марии тянутся несколько секунд колебаний, сомнений и смущения. Она хочет снять футболку,

но стыд не позволяет. Почему она смущается? Это же ее девушка! Человек, с которым она делится всем, которого сильно любит. Почему она не может раздеться? Ну почему?..

Мария не успевает толком ни задать себе вопросы, ни дать ответы – ничего не дожидаясь, Палома

стремительно шагает к ней, хватает за футболку и тянет ее вверх. Мгновенно сообразив, что происходит, Мери старается помешать Паломе стянуть с себя одежду, но эта девчонка сильнее, чем она думала, и добивается того, что пупок Мери уже выставлен наружу.

— Перестань, прошу тебя.

— Это же ради тебя. Я только хочу помочь тебе…

— Так ты мне не поможешь.

— Помогу. Я помогу тебе преодолеть страх. Это ради тебя, любимая… – сказав это, Палома крепко

хватается за вырез футболки и делает рывок, такой сильный, что ткань рвется.

Мери понимает, что сверху ткань треснула, футболка порвалась, и теперь ее белый лифчик на виду.

Палома тут же выпускает злосчастную ткань из рук, едва увидев, что футболка порвана.

— Мне очень жаль, – бормочет она, чувствуя себя виноватой за содеянное. – Я не хотела ее рвать.

Правда, не хотела.

Это очень неожиданный и странный момент. Мери трудно произнести хоть слово. Ей очень

хочется плакать. Несколько секунд она только молча смотрит на разорванную футболку.

— Рыжулька, ну скажи же что-нибудь. Пожалуйста. Я не хочу, чтобы ты злилась на меня и

перестала со мной разговаривать. Клянусь, это вышло нечаянно! Я не хотела!