Может быть, найдется там десять?

Вице-провектор Альмезота Регит Маскон был сегодня (как перешептывались в его секретариате) далеко не в самом лучшем настроении. Приказал отменить все встречи первой половины дня, разговаривал сквозь зубы, старшего референта, явившегося с затребованным докладом, просто размазал по стенке, когда тот выполз наконец из кабинета, лицо референта выражало ужас пополам с облегчением, словно он случайно уцелел после стихийного бедствия. Как потом вспоминал достойный бюрократ, в те минуты он впервые понял, что ощущает мяч, когда им играют в стенку. Так что в резиденции вице-провектора впору было вывешивать штормовое предупреждение.

Не то чтобы такое случалось впервые. Нет, конечно. Опыт у людей имелся. Однако во всех предыдущих случаях были известны или, во всяком случае, угадываемы причины плохой погоды, их было не так уж много: недовольство самого провектора какими-то действиями второго лица или скандал с кем-либо из третьих лиц (загреб не по чину или слишком уж нарушил другие установленные правила игры), наконец – невыполнение важного распоряжения, и прочее в этом роде. Все было объяснимо, а когда ясны причины, то без особого труда находятся и средства защиты и нейтрализации.

Но на сей раз никаких явных причин не находилось, и тем не менее факт оставался фактом: гремел ураган в двенадцать баллов, и из всех способов противостояния стихии оставались разве что молитвы. И это – при ясном небе.

Никто не понимал, да. Но самое интересное – что и сам сановник понятия не имел о том, что это вдруг на него накатило и почему. Ну не было на то никаких причин. Все было хорошо. Нормально, скажем так. Почему же он вдруг стал чувствовать себя как последний бомж на помойке – голодный, холодный и совершенно ни на что более не способный?

Он искал ответа – и не находил, и от этого ему становилось только еще хуже. А не находил он потому, что на самом деле все это происходило не с ним. А совершенно с другим человеком, капитаном Ульдемиром, крепко обосновавшимся в подсознании и – ограниченно – в сознании Регита Маскона. Именно на него свалилась эта напасть и оказалась столь мощной, что он не смог с нею – то есть с самим собою – справиться, и негативные эмоции вырвались из-под контроля.

…Я и сам не сразу понял, в чем дело. Потому что все шло вроде бы совершенно нормально. От преследователей вовремя отделались. Ухитрились занять далеко не самые плохие позиции в чужих телах. Все были живы-здоровы, наши физические тела, оставленные на попечение Вирги, той милой простушки, сдававшей комнаты, тоже оставались в целости – хотя поступавшие по каналам связи сигналы и свидетельствовали о некотором ухудшении обстановки. Можно было рассчитывать на то, что они долежат там до нашего возвращения, когда каждый из нас вернется, выполнив задачу, в свою оболочку и приготовится покинуть Альмезот. Так что причин для беспокойства не было. А вот само беспокойство – было. Поводом послужил какой-то непонятный, уловленный мною, но не поддавшийся расшифровке сигнал по моему каналу. То не была связь с кем-то из наших, но по той линии, что была оставлена Вирге, а послал его человек, плохо владеющий необходимыми для этого навыками. Она сама, скорее всего. И чувство тревоги вдруг возникло. Самая худшая из всех разновидностей тревоги, а именно – неопределенная. Когда интуиция четко говорит тебе о том, что возникла угроза, что-то не в порядке, однако рассудок не может отождествить эту угрозу с чем-то или кем-то конкретным и ты не знаешь, с какой стороны ожидать удара и, следовательно, как приготовиться к его отражению. А это приводит прежде всего к ослаблению контроля над самим собой и к возникновению еще одной опасности: тот, в чьем теле ты сейчас живешь, может если не догадаться, то, во всяком случае, почувствовать, что в него кто-то подселился, и принять меры. Наша беда в том, что в подобных условиях мы не можем, ни один из нас не имеет права просто нейтрализовать используемого человека и взять на себя управление чужим телом. Причина ясна: все эти люди живут и действуют на виду, постоянно совершают определенное количество профессиональных действий, в их оперативной памяти множество лиц, связей, текстов и всего прочего. Стоит отключить все это или хотя бы ограничить – и, скорее всего, тут же начнешь делать самые грубые ошибки, одну за другой. Это сразу бросится в глаза окружающим, и тогда в лучшем случае ты успеешь удрать и придется подыскивать новое тело, а в худшем – тебя могут прижать. И основательно.