Может быть, найдется там десять?

Я чувствовал себя хорошо, можно даже сказать – очень хорошо, вернувшись наконец в свое привычное тело, за время нашей разлуки не претерпевшее особых изменений (несколько синяков и ссадин, возникших, когда тело вытаскивали из гаражной ямы, а также потом, когда я заново овладевал им, можно было в расчет не принимать). Я ощущал себя в нем полным хозяином еще и потому, что если в чужих телах приходилось делить власть с их природными обитателями, которых я сохранял потому, что со своей плотью они управлялись куда лучше моего, то в своей шкуре я разбирался и без посторонней помощи. Так что на пороге комнаты, в которой пребывал сейчас омниарх, я появился, уверенный в своих силах и безопасности.

Но достаточно мне было своими глазами увидеть омниарха, как мое приподнятое настроение обрушилось, упало до самого низкого уровня из всех возможных для физического тела; иными словами – до ощущения неизбежности собственной гибели.

Потому что я узнал его.

Нет, черты его лица, телосложение, вообще все связанное с его физическим обликом, совершенно не было мне знакомо, я мог бы поклясться, что не встречал его никогда в жизни. Но я, как и все мы, на Ферме научился опознавать человека по отпечаткам его тонких тел. Известно, что эти тела в человеке-планетаре и они же – в человеке-космите воспринимаются по-разному, и любой продвинутый видит разницу сразу же. Не знаю, как там с моей продвинутостью, но эти тела были мне знакомы и в том, и в другом варианте. Таких людей было очень немного – наш Никодим, например, ну и в свое время Эла, конечно. Этот был третьим и последним из них.

– Таргон, – проговорил он, обращаясь ко мне. – Поздравляю. Ты молодец. Теперь…

Мысленно я улыбнулся. Ведь в моем теле должен был, по мнению омниарха, находиться исполнитель его воли – а значит, преимущество было на моей стороне.

Никогда не следует торжествовать преждевременно. Потому что уже в следующее мгновение хозяин дома проговорил:

– Ты не Таргон! Ты… Ах, вот что! Ну что же, значит, снова ты на моем пути!

То, что я опознал его, было хорошо. Но то, что и он мгновенно узнал меня, означало, не побоюсь сказать, катастрофу. И потому что у него не было никаких оснований относиться ко мне хорошо, и потому также, что он был намного сильнее меня, выше по своим возможностям не на один, а самое малое на три уровня. От этого существа мне следовало держаться так далеко, как только было возможно. Я же вместо этого пришел прямо к нему по собственной воле, своими, как говорится, ногами. Даже будь в моих планах капитулировать перед ним полностью и безоговорочно, я не смог бы сделать это лучше.

Я это понял сразу. А он – еще быстрее моего.

И потому первым моим естественным движением было – повернуться и бежать. Не размышляя, просто куда попало. Лишь бы увеличить расстояние между нами, чтобы побыстрее миновать рубеж, за которым его способность влиять на меня ослабнет настолько, что я смогу снова поступать по собственному усмотрению. Повернуться и бежать!

Но этого сделать я уже не смог. Потому что тело, так недавно вновь обретенное мною, больше мне не повиновалось. Оно было в его власти.

И для меня это означало проигрыш.

2

– Ну здравствуй, капитан, – услышал я голос, в котором, как ни странно, не звучало вражды, напротив, ощущалась даже несомненная приветливость. – Рад приветствовать тебя в новом времени и на новом месте. Я так и думал, что тебя не так просто будет уничтожить – даже такому профессионалу, каким был Таргон. Ты и на этот раз вывернулся, а вот твоим людям повезло меньше: их уже нет на этом свете, уверяю. Ты ведь не рассчитывал на такую встречу, не так ли? Подойди же поближе, не страшись: у меня нет никаких замыслов, какие грозили бы тебе бедой. Может быть, конечно, они возникнут в будущем – если ты выберешь неверную линию поведения. Но сейчас, Ульдемир, я исполнен благожелательности, и единственное, чего хочу, – это спокойно и обстоятельно побеседовать с тобой о материях, интересующих нас обоих. Я хорошо просматриваю твое сознание, капитан, и ты знаешь, что я не ошибаюсь.

Пока он говорил это, я, пусть и медленно, приближался к нему – не потому, что мне хотелось этого, но лишь по той причине, что моим телом управлял он, а покинуть это тело я сейчас тоже не мог: он блокировал и эти мои возможности. Я был как бы связан по рукам и ногам – не физически, разумеется, – и возможностей у меня было лишь две: подчиняться ему или противиться, тем самым заставляя его применить силу и все равно добиться своего. Я не стал сопротивляться.

– Почтение тебе, Охранитель.[9] Может быть, сейчас ты называешься иначе, но я помню тебя именно таким. Не рассчитывал, признаюсь, встретиться с тобою снова. Однако раз уж тебе такое свидание оказалось нужным, то я готов разговаривать на любые темы. Но ты, конечно, в курсе того, что я знаю немногое, а действовать могу и того меньше. Тем более – оставшись в одиночестве.