Может быть, он?

Ну, не так уж я молода и неопытна, хотелось ему возразить. Мне двадцать восемь. И петушки у меня были. Разные. Особенно запомнился последний. Уплыл, правда, с изрядно ободранным гребешком, но хвост тоже пушить умел. Так что не надо меня запугивать. Я не из пугливых.

Невзрачная рыбка пролежала в анабиозе пару секунд, потом дёрнулась и снова поплыла вверх. Я с облегчением выдохнула. Смени телефон и заблокируй его везде на хрен, посоветовала я со знанием дела. Но та, непослушная, глотнув воздуха, сама полезла к красавчику. Бывшие — боль, от которой никак не избавиться.

— Да вы не стесняйтесь, подходите ближе, — проследив за моим взглядом, подозвал Степан Аркадьевич.

Встал сзади. Положил руки мне на плечи. Наклонился.

Я затаила дыхание.

— Я слышал, вы претендуете на место заместителя главного бухгалтера, Кристина Валерьевна? — коснулось волос его дыхание.

Сорок четыре. Дважды женат. Трое детей. В отличной физической форме, — отщёлкивала я факты его биографии, как косточки на счётах в сторону «нет», «никогда», «ни за что», «ни одна работа этого не стоит» и ждала предложения. Банального, как мир, но не потерявшего актуальность со времён Адама и Евы.

— Я могу это устроить. Поужинаете со мной?

Э-э-э… парализовало меня, как ту рыбку. Ненадолго.

— А ужин приготовите сами? — усмехнулась я и деликатно отстранилась.

Он засмеялся. У него был мягкий приятный смех. Чистая рубашка. Вкусный одеколон. Здоровые зубы. Сильные руки. Густые волосы, подстриженные чуть длиннее, чем надо и слегка завивающиеся на концах, что придавало ему вид скорее ухоженный, чем запущенный. Если что и выдавало его возраст — редкая седина в густой брутальной щетине.

Он был хорош. Спокоен и твёрд как просроченный пряник. Одна беда: совершенно мне не нравился. Меня не вдохновляли ни его чутко подрагивающие ноздри, ни плотно сжатые губы. Ни перспектива спать с начальником ради места, которое я заслужила и так. Трудом. И упорством.

— А если ужин я закажу? Это ведь всего лишь еда, — пожал плечами он.

— Так, может, и девушку закажите? Это ведь всего лишь девушка, — ответила я.

Он снова засмеялся. Довольно. Плотоядно.

— Заказать — это неспортивно, Степан Аркадьевич. Вот приготовить, — многозначительно кивнула я и, опустив на пол сумку, потянулась к прищепке на его галстуке.

Сняла. Расстегнула пуговицу. Пальцем посчитала сверху вниз до трёх. Перевесила цепочку. Снова застегнула рубашку, прищепку. Честно говоря, давно собиралась это сделать.

— Зажим носят между третьей и четвёртой пуговицей, — пояснила я. А не на уровне пупа, чтобы галстук не падал в раковину. Заботливо поправила аксессуар. И снова повесила на плечо сумку.

— Хм… — он скрестил руки на груди и поскрёб бороду, словно размышляя: и что ж мне делать с тобой такой? Умной, красивой, талантливой, заботливой, — щедро добавила я от себя. — Я слышал, вы ходите на кулинарные курсы. Предлагаете и мне поучиться готовить?

Не слишком много слухов вы обо мне собираете? — так и подмывало поинтересоваться.

На самом деле я подумывала спросить: не хочет ли он поучаствовать в исследовании, связанном с сексом. Вакансия моего партнёра всё ещё открыта.

Но нет, этот пусть тренируется на рыбках.

— Всего одно блюдо, — как бы снизошла я, а потом уточнила: — На мой выбор. Остальное можете заказать.

— Ну-у, если это не рыба фугу, — разулыбался он. Счастливо. Победно.

— Я же не самоубийца, — усмехнулась я, глядя на самочку, что снова бездыханно лежала на дне, как бы намекая, чем всё это может закончиться.

А значит, выбрать блюдо надо правильно.

Глава 4

— И что ты выбрала? — нетерпеливо поёрзала в кресле Вета.

— Я бы предложил ортоланов, — прошелестев по полу колёсами инвалидного кресла, подъехал Гарик, чтобы добавить в наши с Виолеттой бокалы вина.

Наши посиделки втроём в гостиной традиционно завершали вечер дня.

По пятницам я приносила с курсов ужин, поэтому собирались в столовой. Но сегодня был понедельник, и мы ограничились холодным белым вином, под которое делились новостями.

Мы с Виолеттой, две самостоятельных девицы, снимали каждая по комнате в шикарной двухуровневой квартире в центре города. А Гарик за небольшие деньги нам их сдавал. Ради компании. Тридцатилетний парень, прикованный к инвалидному креслу после неудачной вылазки в горы и потерявший по колено левую ногу, с правой, утратившей чувствительность, тоже едва справлялся, но меньше всего он любил говорить о своём увечье и своей жизни. А сегодня и подавно говорила в основном я.

— Это что за хрень такая, ортоланы? — почесала Виолетта упругий живот под майкой коротенькой пижамы.