Может когда-то она и была Лолитой, но не теперь (СИ)

Утыкаюсь носом между лопаток малышки. Её сладкий запах снова наполняет меня желанием, и я с удовольствием кончаю. Карин падает грудью на руль и радостно смеётся. Снова перевожу взгляд. Холи всё ещё на террасе. Пританцовывает, хлопая в ладоши, улыбается и скрывается в темноте дома.

Отвожу Карин домой. Она не хочет отпускать меня.

– Киска, мне пора. С утра у меня дела, – всё ещё сжимаю её колено. – Обещай, что позвонишь завтра! – какая же она милая. – Позвоню, как только у меня появится свободная минутка! – целую её на прощание. Получается как-то слюняво…

Рулю обратно в Шерман Оукс. В особняке темно. Вокруг тишина. На часах только полночь. Ну, нет, рыжая! Не смей спать! Я приехал зарядить тебя энергией, и приехал зарядиться сам!

Толкаю ворота. Закрыты. Чёрт! Не лезть же через верх! Хотя… Ради ночи с этими дерзкими губками…

Ставлю ногу на замок. – Вы же не думаете, что это хорошая идея, мистер Лето? – её голос по интеркому. Тут же спрыгиваю на асфальт. – Эмм… – не могу поверить, что она видела меня. – Примите гостя, миссис Граффад! – Слишком поздно. И я не одета для приёма гостей, – слышу, что улыбается. Сучка! – Миссис Граффад, я знаю пару занятий, для которых одежда вообще не нужна! – включаю свой самый соблазнительный хриплый бас. – Задний двор, джакузи, – хрипит она, слышу продолжительный сигнал, и ворота открываются, пропуская меня внутрь.

====== Часть 4. Неосторожность ======

Быстро иду к дому. Чёрт! Уже стоит! Как мальчишка! Пёс огромных размеров спит в загоне. Нет. Не спит. Надменным взглядом одного глаза провожает меня. Видимо, даже не считает нужным тратить на меня свои силы.

Заворачиваю за угол дома. На невысоком подиуме, большая ванна с подогревом. Рядом на столике в широком графине Маргарита, фужер на высокой ножке, пачка лёгкого Парламента, и книга с заложенным между страницами телефоном.

Я огляделся, нет ли рыжей на горизонте. Нет. Всё чисто. Посмотрим, чем ты живёшь, моя страсть! Беру книгу в руки, вместо телефона закладываю палец. «Владимир Набоков. Лолита», – написано на обложке. Интересно…

«Как сладостно было приносить ей этот кофе – и не давать его ей, покуда она не исполнит своей утренней обязанности! Каким я был вдумчивым другом, каким страстным отцом, каким внимательным педиатром, обслуживавшим все телесные нужды моей полубрюнеточки! Упрекаю природу только в одном – в том, что я не мог, как хотелось бы, вывернуть мою Лолиту наизнанку и приложить жадные губы к молодой маточке, неизвестному сердцу, перламутровой печени, морскому винограду легких, чете миловидных почек! В особенно тропические дни, в липкой духоте коттеджа, мне нравилось прохладное ощущение кожаного сиденья кресла под моей массивной наготой. Я держал ее у себя на коленях.

Она сидела, как обыкновеннейший ребенок, ковыряя в носу, вся поглощенная легким чтением в приложении к газете, столь же равнодушная к проявлению моего блаженства, как если бы это был случайный предмет, на который она села – башмак, например, или кукла, или рукоятка ракеты – и который она не вынимала из-под себя просто по лени», – читаю отрывок.

Что? Отцом? Педиатром? Это, что за извращения? Чёрт! Даже мне не по себе… Может я что-то не так понял? Листаю книгу с начала, пробегаюсь глазами по словам.

«Для нее чисто механический половой акт был неотъемлемой частью тайного мира подростков, неведомого взрослым. Как поступают взрослые, чтобы иметь детей, это совершенно ее не занимало. Жезлом моей жизни Лолиточка орудовала необыкновенно энергично и деловито, как если бы это было бесчувственное приспособление, никак со мною не связанное. Ей, конечно, страшно хотелось поразить меня молодецкими ухватками малолетней шпаны, но она была не совсем готова к некоторым расхождениям между детским размером и моим. Только самолюбие не позволяло ей бросить начатое, ибо я, в диком своем положении, прикидывался безнадежным дураком и предоставлял ей самой трудиться – по крайней мере пока еще мог выносить свое невмешательство», – останавливаюсь на отрывке.

Да уж… Ну и литература у рыжей…

Звеня бокалом о бутылку виски, в дверях появляется она.