Может ли произведение изящной словесности быть историческим источником?

Б. А. Рыбаков спрашивает: «Откуда Л. Н. Гумилеву известно, что в 1185 году Всеволод Юрьевич был враждебен к Святославу Киевскому и Игорю Северскому? Ведь надо же знать, что после битвы на Влене враги помирились, что «Всеволод же Суждальскнй... прия великую любовь с Святославом и сватася с нимь и да за сына его меншаго свесть свою». А на следующий, 1183 г. Всеволод получил от Святослава большую военную помощь» (против булгар, – Л. Г.) (стр. 155)[33].

Посмотрим, как было дело в действительности.

В 1180 году мир между Святославом Киевским и Всеволодом Большое Гнездо нарушился из-за происков младших рязанских князей Всеволода и Владимира, просивших помощи против своего старшего брата Романа. Всеволод Большое Гнездо выступил против последнего походом и арестовал в Коломне сына Святослава Киевского Глеба, отослав его во Владимир в оковах. Святослав Киевский не мог активно помочь сыну, потому что вблизи Киева стояли враждебные ему смоленские Ростиславичи. Святослав напал на Давида Ростиславича, нарушив пир, и принудил того бежать. Вслед за тем, забрав дружину и половину союзных с ним половцев, он пошел на север и «положиша всю Волгу пусту», т. е. пожег все города, не дойдя сорока верст до Переяславля Залесского. Всеволод Большое Гнездо остановил Святослава на реке Влене, где оба войска простояли до оттепели, после чего Святослав, «вборзе», т. е. бросив обозы, отступил.

Между тем Киев стал объектом боев между Ростиславичами и Игорем Святославичем, двоюродным братом Святослава Киевского. Игорь привлек на свою сторону половцев и полоцкого князя с толпами ливов и литвы. Ростиславичи бросили против них черных клобуков и разбили половцев Игоря у Долобского озера. Но возвращение Святослава в Киев выровняло соотношение сил, и в 1181 году был заключен мир, а затем брачный союз, о котором говорит Б. А. Рыбаков.

Итак, Святослав и Игорь удержали свои позиции лишь благодаря половецкой и литовской помощи. Верхнее Поволжье и Киевщина были усеяны трупами и пожарищами. Мир на основе status quo не удовлетворил обе стороны, и в «каких бы выражениях он ни был оформлен, дело от этого не менялось. Суздальский князь не стал продолжать войну за Киев, разоренный его братом в 1169 году, но в искренность его примирения со Святославом после стольких убийств и предательств верить трудно[34]. А коль скоро так, то призывать на помощь могучего врага – это значит обречь себя на гибель.

Поясняю. Еще в 1177 году Всеволод III захватил в бою при Колокше рязанского князя Глеба Ростиславича, который с рязанскими и половецкими войсками сжег Москву. По требованию населения г. Владимира он бросил Глеба в поруб, а его родственников – Ростиславичей – ослепил. Глеб умер в темнице, но молодые рязанские князья – Роман, Игорь, Ярослав, Володимир, Всеволод и Святослав Глебовичи получили свободу при условии подчинения великому князю. Во время вышеописанной войны Роман Глебович попытался восстать по наущению Святослава Всеволодовича Киевского, но был усмирен. В 1185 году он уговорил старших братьев убить своих младших братьев. Младшие братья были спасены лишь своевременной помощью, присланной великим князем Всеволодом. Но как только Всеволод Глебович уехал во Владимир на совет, старшие рязанские князья, вернулись к Пронску и обольстили, т. е. переманили на свою сторону, Святослава Глебовича, который за обещание оставить его в Пронске в покое выдал жену своего брата, верных ему бояр и позволил разграбить имущество Всеволода. Огорченный изменою брата, Всеволод Глебович сел в Коломне и начал воину со своими братьями на стороне великого князя. Только один из шести рязанских князей (sic!).

Роман Глебович в 1186 году, обманув, при посредничестве епископа Черниговского Порфирия, Всеволода III, возобновил войну, приведшую к новому карательному походу великого князя на Рязанскую землю: «и взяша села вся и полон мног, и възвратишася всвояси опять землю их пусту створише и пожгоша всю» (Лаврентьевская летопись, 1187).

Похожа ли действительная картина на описание «Слова», где дети замученного в тюрьме Глеба изображены послушными исполнителями воли Всеволода Большое Гнездо – «живыми шереширы», – что Б. А. Рыбаков переводит как сосуды с греческим огнем, а Д. С. Лихачев – как «копья»? Всеволод, как мы видим, вынужден был крушить эти «шереширы», тем более что они направлялись в его грудь при моральной поддержке черниговских князей Ольговичей, в это время державших Киев.

Итак, трактовка взаимоотношений Всеволода III с рязанскими князьями и других событий в летописи и в «Слове» противоположна[35], но, видимо, следует искать у поэта не историческую точность, а внутренний смысл, который в поэзии всегда не лежит на поверхности. Буквализм при чтении художественных произведений противопоказан.

Азия и Русь

Если держаться за цитаты, то следует помнить, что в рукописях бывают описки, а в книгах – опечатки.