Можете на меня положиться

– Папаша повел себя не лучшим образом. Совсем растерялся, повес какую-то околесицу. Про друга, который попал в историю и совсем запутался, про то, что ему надо помочь, но нельзя рубить сплеча... Что-то в этом роде.

– И тут мальчишка брякнул ему про Маратам – уверенно сказал Сухов.

– Точно, – подтвердил я. – Именно брякнул. Папочка сначала разыграл удивление, а потом понемногу стал колоться. Стал говорить, какой Марат замечательный человек, сообщил, между прочим, что он в некотором роде родственник, намекал на какие-то туманные обстоятельства, дескать, все не так просто, как кажется. Ну и так далее. Короче, пытался запудрить парню мозги, наверное, чтобы просто выиграть время. А парень-то уже все просек, понимаешь?

– Понимаю, – протянул Сухов задумчиво. – А вот чего не понимаю: если папочка забрал у мальчишки пистолет, как он потом оказался в квартире у старика?

– Сейчас объясню, – сказал я. – Папа играл психологически точно: он сам взял да и отдал пистолет Саше.

– То есть как? – ошарашенно спросил Сухов.

– Натурально, – ответил я, довольный, что мне наконец удалось вывести его из состояния покоя. – Сказал: пусть пока хранится у тебя, ты будешь за него ответственным. Показывал, что дело, дескать, чистое, а к тому же, наверное, рассчитывал на пристрастие всех мальчишек к оружию.

– Понятно, – кивнул Сухов. – Через день-другой он прибрал бы его обратно.

– Естественно, – согласился я. – Но в тот момент это был для него дополнительный шанс протянуть время…

Я вспомнил, какие мысли приходили мне в голову, когда я слушал прошедшей ночью Сашин рассказ об этом пистолете. Нам кажется, думал я, что мы знаем собственных детей только потому, что их жизнь проходит будто бы на наших глазах. Но забываем, что вокруг есть другие люди, другие обстоятельства и они тоже влияют на этих, таких наших детей. У Саши не было общего языка с собственным отцом, зато был со старым учителем, ибо природа, как известно, пустоты не терпит, особенно природа ребенка. К тому же, вопреки расхожему мнению, от перепроданных джинсов до воровства и грабежа далеко не один шаг.

– Все ясно, – сказал Сухов. – Парень побежал с пистолетом к Кригеру.

– В тот же вечер. Он прибежал советоваться, и Кригер, надо отдать ему должное, снова оценил положение очень верно. Пистолет у мальчишки он, конечно, отобрал. Оставлять его ему, когда парень в таком состоянии, было невозможно. Еще хуже – допустить, чтоб до пистолета снова добрался папа.

– Эх! – воскликнул с досадой Сухов. – Ну что за люди! Вот тут бы твоему Кригеру набрать 02...

Я посмотрел на него с некоторым сожалением. Все-таки постоянное общение с законом накладывает на людей определенный отпечаток.

– А Саша? – спросил я, – Кригер первым делом подумал про него. Во всей этой каше, которая заварилась бы, позвони он в милицию, мальчишка мог, пожалуй, свариться, а? Ведь правда, тут и спекуляция, и соучастие в разбойном нападении, разве нет? Иди потом доказывай...

Сухов пожал плечами.

– Вот видишь, – сказал я. – Даже ты сомневаешься. А Кригер сомневался втройне. Он на следующее утро спозаранку позвонил мне и Елину, попросил приехать немедленно. Парню он посоветовал как можно скорее скрыться из дому и ждать, пока он с моей помощью наведет ясность в этом деле. Елин ему был нужен, чтобы в случае чего помочь мальчику уехать куда-нибудь подальше и там устроиться на работу. Может, он допускал, что навести ясность все-таки не удастся. А скорее всего, просто понимал, что Саша теперь становится опасен этой шайке как свидетель, и боялся за его жизнь.

– Лучше бы он за свою боялся, – проворчал Сухов. Теперь настал мой черед пожать плечами. Что сделаешь, в этом был весь Кригер: меньше всего он думал о себе.

– Так ты считаешь, они искали парня, чтобы прикончить? – спросил Сухов.

– Я думал об этом. Мне кажется, у них на этот счет не было единого мнения: Латынин действительно очень любил сына. Он, видимо, еще надеялся его обработать, а Марат со Стариковым собирались действовать по обстоятельствам. Наверное, со мной у них потом была похожая ситуация: Марат настаивал на том, чтобы со мной кончать как можно скорее, а Латынин считал, вероятно, что можно попытаться обойтись без крови. Во всяком случае, я только этим могу объяснить, почему мне сначала меняли болты на колесах, а потом предлагали деньги и устраивали затею с псевдо-Уткиными.

– Как говорится, когда в товарищах согласия нет... – заметил Сухов. И потребовал: – Ладно, не отвлекайся. Рассказывай дальше.

В то роковое утро Саша занес в школу газету, к которой рисовал заголовок, и вернулся домой за вещами. Перенеся телефон к себе в комнату и плотно прикрыв дверь, он решил последний раз позвонить Кригеру. А когда положил трубку, дверь распахнулась, и в комнату вошел отец.