Можете нас поздравить! Стрелы пущены в цель

— Кулаками по спине стучит, а не дерётся, — захохотал Принц.

— Смотрите, Димка-то как удирает, — пискнул Гришка Гвоздиков, — снег из-под валенок лепёшками летит!

Димка в самом деле удирал изо всех сил. Мы тоже рассмеялись. Я решил, что разговор наш окончен, и пошёл в раздевалку. Но только я повернулся к Федьке спиной, как почувствовал, что он повис у меня на шее. В ту же минуту мы покатились по полу. Прыжок Принца послужил сигналом его свите. Антон с Гришкой набросились на Павлика. Как раз тут на лестничной площадке показалась Ираида Кондратьевна. Принц её не заметил, а на мой шёпот «Ираида идёт» только усмехнулся злорадно. Наверное, подумал, что я хочу обманным путём высвободиться, и, не обращая внимания на моё предупреждение, продолжал наминать мне бока.

Ираида Кондратьевна подошла к Принцу и спокойно сказала:

— После того как борец положит противника на лопатки, борьба считается оконченной. Разве ты не знаешь этого правила?

Федька промычал что-то невнятное и слез с меня. Его свита очень обрадовалась, что Ираида Кондратьевна приняла нашу драку за борьбу. Антон с Гришкой вскочили с пола и стали помогать Павлику отряхиваться.

— Тебя мы ещё не положили на лопатки! — сказал Павлику Гришка.

— Ты ещё сопротивлялся, — добавил Антон.

— А вы совсем недостойным приёмом пользовались, — обратилась к ним Ираида Кондратьевна, — вдвоём на одного напали. Ну и силачи! — Она покачала головой и ушла.

Принц-Федька посмотрел ей вслед и сказал нам:

— Димку мы всё равно отлупим. И без всяких правил.

И они все трое убежали.

— Вот видишь, а ты хочешь таких сдружить, — укоризненно сказал мне Павлик, потирая ушибленное колено. — В следующий раз я заступаться за тебя не буду. Так и знай! Из-за этого вруна всю форму испачкал. — И он придирчиво начал разглядывать свою курточку.

Но я был уверен, что, если нужно, Павлик обязательно заступится за меня. А ворчал он, как всегда, по привычке. Уж такой у него, чистюли, характер.

У нас всё не как у людей!

Ехать к учительнице Нади Матвеевой нужно было на электричке. Мы сговорились всем звеном встретиться в воскресенье на вокзале ровно в десять утра. Но на вокзал к десяти часам, кроме нас с Павликом, пришли только Командировочный Витька, Борька-Кочевник и Принц-Федька. Мы начали мёрзнуть и хотели ехать впятером, но тут явился Генька. Он уже отправил два звена и прибежал проводить нас.

— Где остальные? — спросил Генька и, не получив ответа, зашипел гусаком: — Мошкин, ты почему явку не обеспечил? Опять твоё звено отличается!

— Что я им, нянька? — огрызнулся я. — Сто раз предупреждал. Не за ручку же приводить.

Димка и Федькины дружки меня не волновали. Я и не рассчитывал, что они придут. Думал, что и Батов к учительнице не поедет. Юрик Беляков не мог срывать репетицию. Нина Фролова и Светка Конторович болели. Поэтому не явилась и их подружка Марина Козарезова. А вот почему не пришла Аня Полозова — непонятно. Я хотел идти брать билеты, но Генька запротестовал:

— Так разведчики не поступают. Сначала узнайте, почему не все пришли, а потом поезжайте.

Конечно, я мог не послушаться Геньку. Но в самом деле, почему не пришла Аня? Она ведь аккуратная. Я не стал спорить, и мы пошли к ней домой.

— Завтра перед уроками линейка. Расскажешь, как пройдёт разведка! — крикнул мне Генька, исчезая.

Аня жила от вокзала ближе всех. Она оказалась дома. Даже сама нам открыла дверь и печально сказала:

— Поезжайте без меня. Меня мама не пускает.

— Как это — не пускает? — удивился Витька-Командировочный. — Мы же выполняем задание отряда. Мой отец даже обрадовался, что я еду. Сказал: «Это твоя первая в жизни командировка».

— Позови-ка маму, — попросил я, — мы ей объясним, какое у нас ответственное поручение.

— Маму вы не уговорите, — покачала головой Аня, — у неё твёрдый характер.

Анина мама, наверное, слышала наш разговор, потому что тотчас вышла к нам. Я увидел её в первый раз. На родительские собрания всегда приходил Анин отец Григорий Михайлович. Мать Ани была высокая, пышноволосая и полная женщина. В передней сразу стало тесно.

— Моя дочь никуда не поедет, — отчеканила она низким, грубым голосом и, уже ни к кому не обращаясь, продолжала: — Неужели к этой учительнице не могут съездить ребята постарше? Не понимаю, о чём только думают педагоги! — Тут послышалось какое-то шипение. Анина мама всплеснула руками и убежала на кухню.

Я очень удивился её словам. Как можно так рассуждать? Жаль, что нет дома Аниного отца. Он бы обязательно за нас вступился. В конце первой четверти Анин отец выступал на родительском собрании и говорил, что четвероклассники, то есть мы, уже не маленькие. И нас надо не водить за ручку, а приучать к самостоятельности.

К счастью, Григорий Михайлович оказался дома. Он вышел к нам, как только Анина мама убежала на кухню. Смущённо улыбаясь (наверное, ему было неудобно за Анину маму), Григорий Михайлович сказал:

— Когда вы, молодые люди, сами станете родителями, то обязательно будете волноваться за своих детей и, может быть, тоже не отпустите их одних за город.