Можете звать меня Татьяной

Приходит день – да будет он благословен – когда Гарик спрашивает: «Не пойти ли нам, Татьяна Ильинична, по углам парка – взглянуть, цветут ли там уже лесные анемоны?» Таня заливается улыбкой, и надолго. Наконец отвечает: «Конечно, пошли». Такой же, как Таня! такой же, как сын Павел. Из своих. Господи, как их мало. Как Тане трудно с самой собою – непростой. Воспитание чувств. Вот так давно надо было любить. Спохватилась, когда ей за сорок пять (баба ягодка опять). Какая ягодка? слабенькое дитя войны с жидкими волосенками и вечной худобой. Взяла то, чего ей не полагалось. Ой, уронишь, не удержишь. Не каркай, судьба, раньше времени. Каркнешь, когда время придет. А пока каждый угол парка цветет.

Кто сказал – нельзя дважды войти в один и тот же поток? кому нельзя, а кому можно. Эх, кобы Волга-матушка да вспять побежала. Кабы можно, братцы, да жизнь начать сначала. Параллельная моя жизнь в параллельном мире допускает петли. Вернулись времена Николая Веткина. Только теперь Таня боится за привалившее счастье. Едет с Гариком в троллейбусе, смотрится в зеркало и видит свое искаженное страхом лицо. Можно ли любить такую не просто сомневающуюся в себе, а твердо знающую свою никому ненужность женщину? Сзади на сиденье та еще парочка. Чистенький мужчина с неглупым лицом дает деньги грубому и безобразному. Говорит с нескрываемым презреньем: «Купи себе хотя бы приличную одежду». Ну и дела.

Окружающие Таню сотрудники видят как на ладони ее роман – ей никогда ничего не удавалось скрыть – и негодуют. Молодые женщины наперебой стараются отбить миловидного способного Игоря. Пока не получается. Феи вьются воздушным хороводом вокруг Тани с Игорем, экранируя их от чужих посягательств. А Танины сыновья, что они думают? да ничего не думают. Им хотя бы дома выяснить отношения. Неравносторонний у них выходит четырехугольник. Видят: мать с кем-то вдвоем топчет осенние листья. Помахали издали. Успели окончить аспирантуру и защититься до девяностого года. Напрасно старались. Финансирование ГАИШу почти полностью отменили. Игорь уехал во Францию, осел в Марселе. Написал Тане одно письмо- тогда эпистолярная эпоха еще не закончилась. Потом женился и замолк. На том Танина амурная карьера оборвалась. Сосчитайте да семи – и баста.

Татьяна не посерьезнела, но сообразила купить на гибнущие деньги домишко в Купавне, у самого Бисерова озера, на осушенном болоте. Низкий участок зарос люпинами трех цветов: белым, розовым и лиловым. Хорошо, комары Татьяну не любили, а то съели бы живьем. Часть фей переместилась к ней в Купавну. А больше никто на такое сырое место не льстился. И полюбилось Татьяне озеро с чайками и берегом, укрепленным бревнами. Разбойный лес, где ночевали вповалку приезжие таджики. Непонятный забор посреди леса, скрывающий нечто, никак себя не проявившее, сколько Татьяна ни ходила мимо. На работе денег не платили и делать было нечего, хотя по всему миру росло и крепло торжество персонально компьютера. Татьяна свыклась с одиночеством и стала писать прозу. Только этого не хватало. Куда тебя несет, бедолага?

У Татьяны на руках застряли деньги, а купить уж было ничего нельзя. Дача подороже ей не попалась, а эту отдали почитай задаром. Вообще она никогда толком не знала, сколько у нее денег. Долларов не любила, а рубли всё меняли обличье. И вообще Татьяна считала: деньги нужны для того, чтоб о них не думать. Привычки сохранила с голодного детства. Сейчас догадалась доплатить за свой (Андреев) двухкомнатный кооператив. Верины родители последовали Татьяниному примеру, доплатив за свой (Верин-Павлов). Но с блажной Татьяной обе пары сватов по-прежнему предпочитали не общаться. Во всяком случае, мертвые деньги сбросили, и все квартиры оказались выплачены. Ура. Татьяна радовалась своей комариной будке, любовалась на буйные люпины, купалась в темной воде, вылезая по склизким бревнам крепления. Отдала последние остатки денег строгому Андрею. Продолжала дружить со всегда восторженным Павлом. Рисовала Пете с Сережей целые саги про гномов. Как хранят под землею бочки – те с золотом, те с квашеной капустой, постоянно путая их. Как ходят с лампами по подземным коридорам. Тень покойной Татьяниной матери тоже иногда появлялась в конце туннеля, со спины, лампа освещает жидкие седые косицы и фосфорицирующие крылья. Это можно видеть, но нельзя нарисовать.