Можно

– Это всё, что было за всю жизнь?

– Всё.… Если не считать мыслей, желаний, воспоминаний. Я даже, знаешь, тут недавно залез на сайт знакомств и договорился с мужиком, показавшимся мне приличным, встретиться в машине. Ждал целый час, но он не приехал…

Новый световой хлыст ударил по глазам. Глеб поморщился и отвернулся.

– Возьму машину с затемнёнными стеклами, – проговорил он.

– Эти нельзя затемнить?

– Можно. Но я все равно собирался менять. Поговори быстрей, пожалуйста, с этим твоим знакомым, ладно? – Напомнил он.

Втроем с примерным семьянином мы встретились через день. «Ради тебя я готов даже на это» – поклялся семьянин, и мы договорились для начала пообедать вместе. Приталенный пиджак Глеба цвета весеннего ягеля и клетчатое кашне выглядели скоморошными на фоне офисного костюма семьянина, покинувшего свой банк на целый час раньше ради знакомства на троих. В ресторане Глеб был обаятелен и остроумен. Семьянин не отставал, но после встречи весело резюмировал: «видимо, я больший лесбиян, чем думал о себе, хотя ради тебя, ну ты знаешь…»

«Не надо одолжений» – офисно ответил на это Глеб, и семьянина пришлось оставить в покое.

– Найди мне другого! – Потребовал Глеб. – Кто у тебя еще есть?

– Есть одношкольник. Мы ведем вялую переписку на «одноклассниках», суть которой сводится к тому, что «хорошо бы как-нибудь встретиться». Пока не встретились.

– Кто он, чем занимается?

– Он работает в телефонной компании, инженер, развелся недавно, зовут Арсений.

– Ты видела его член?

– Нет. Я же говорю, мы просто болтаем на «одноклассниках».

– Хорошо. Предложи ему. – Деловито распорядился Глеб. – Кажется, у меня нет знакомых инженеров Арсениев из телефонных компаний. Не хотелось бы встретить знакомого.

Арсений ответил неожиданным согласием. Выяснилось, что это его самое заветное желание, быть с парой. Мы встретились в кафе втроем. Глеб в облегающей сиреневой рубашке с вышивкой, зауженных темных брюках и новой стрижкой. Кудри сомнений исчезли с его головы, оставив лишь два золотых завитка очков под охраной русо-седой стерни стриженых волос. Он был великолепен. Сконфуженный Арсений принялся оправдываться, что с работы и не успел переодеться, но неловкость заелась непринужденной болтовней, перекрестными взглядами и растущим желанием. Возникла тема, что не глядя серьезные дела не делаются. Арсений покраснел.

– Ты… вы… хотите посмотреть на мой… на меня?..

– Можно? – С наивной наглостью спросил Глеб.

Арсений смутился еще больше.

– Нужно! – Бесцеремонно подытожила я. – Пошли в туалет!

– В какой? – Глеб встал.

– В мужской. Мы же смотрим мужчину…

Тройное желание достигло апогея.

Мы направились в туалет под взглядом ко всему привыкшего официанта. Больше в зале никого не было.

Арсений прилип к стене с развешанными по ней авангардными репродукциями.

– Прилично здесь как… картины…, – начал он издалека.

– Сам достанешь? – Свернула я культурную программу.

У одношкольника тряслись руки. Он начал расстегивать джинсы, путаясь в ремне и молнии. Я помогла, чувствуя, что мои пальцы тоже плохо слушаются. Увидев член Арсения, Глеб застыл. Очки не могли скрыть безумие слепого взгляда. Так смотрел бы чайник в момент закипания, если бы у него были глаза и не было носика.

– Пошли в машину! Здесь нельзя! – Хрипло приказал Глеб, и мы, друг за другом, словно олени цугом, вышли из кафе.

Втроем мы уместились на заднем сиденье нового «ягуара» Глеба с затемненными стеклами. В салоне пахло новой кожей, переливался джаз. Внешний мир проявлялся редкими отсветами только в лобовом стекле.

Я села между мужчинами. Одной рукой я направляла член Арсения в рот Глебу, как игрушку, другой дрочила Глебу, напоминая Алладина – передовика, трущего двумя руками две лампы одновременно. Я выпускала сразу дух джинов и исполняла тайные желания сразу двух мужчин, прятавших их на самом дне своих сосудов…

Дискотечный грохот сердца в ушах заглушал звуки джаза.

Глеб кончил первым.

Потом они оба полулежали, закрыв глаза, с двух сторон от меня. Темные стекла не пускали свет реальности в сбывшуюся ненадолго сказку двух взрослых уставших мужчин, и я помогла сбыться этой сказке. Я шевелила уставшими пальцами, словно Алладин на вручении приза «За лучшую натертость», и чувствовала что-то похожее на гордость.

Сквозь лобовое стекло проник свет разворачивающейся фуры.

Глеб очнулся.

– Пора.… Куда вас подвести, Арсений?

– До следующего перекрестка. Я здесь недалеко живу, – буднично ответил тот.

Глеб пересел за руль. Возле перекрестка мы поцеловались с Арсением, и он ушел.

– Он не кончил! Почему!? – Недовольно спросил Глеб, когда мы остались вдвоем.

– Не знаю. Волновался наверно… Не каждый день такое случается.

– Да. Не каждый.

– Ну и как тебе твой сбывшийся мечт? – Спросила я.

– Мне было хорошо. – Проговорил Глеб. – С тобой хорошо. В этом дело.

В последний наш обед знакомые олени снова брели через непролазную грудь от левого рукава к правому. Вязаный снег в густо-синей ночи сыпал им на спины и рога, но они не замечали. В отросшей стерне русо-седых волос Глеба вновь наметились завитки.

– Ты снова в этом свитере. Жена покупала?