Можно ли дружить с неверующими?

А ведь и в безрелигиозном мире есть любовь и преданность, чистота и порядочность, дружба и верность, стремление к Правде и поиск высшего смысла.

Мы все знаем слова Христовы: любите врагов ваших… В одном из древних аграфов (так называют не вошедшие в Новый Завет, но, тем не менее, подлинные слова и выражения Иисуса Христа) Спаситель добавляет: «ибо завтра они могут стать друзьями вашими».

Это очень важно!.. Мы любим в человеке не грех, не его распущенность или одержимость страстью. Мы любим бесценную личность, но знаем, что та болеет грехом. Мы любим в человеке то, что отличает его от других: особый взгляд на мир, душевные порывы, интеллектуальные старания… А значит, любя это доброе в человеке, мы должны помочь ему преодолеть злое в своей душе. Любовь – это не сентиментальное обожание, не потакание слабостям и страстям. Любовь к человеку означает: я хочу, чтобы этот человек стал лучше. Чтобы его прекрасная душа стала лучше, чище, чтобы человек победил в себе грех.

«Любите врагов ваших, ибо завтра они могут стать друзьями вашими» – не хитрая уловка, не выгодная сделка, это свидетельство того, что я буду трудиться над другими людьми, чтобы они стали лучше, выросли из «врагов» Правды и Истины в друзей всему доброму.

Галина ошибается, когда говорит: «В христианстве больше терпения, смиренного ничегонеделания».

Смирения – да!

Но смирение лишь означает неожесточенность, незлобивость. Смирение – это когда на зло, причиненное тебе, отвечают добром, тем самым пресекая дальнейшее распространение зла.

Смирение – это когда ты случайно толкнувшему тебя в транспорте отвечаешь улыбкой. Но уже не смирение, а потакание злу – когда ты униженно молчишь перед хамом, улыбаешься наглецу. Не смирение, когда ты молчишь, видя как оскорбляют другого.

Христианство призывает верующих к активному утверждению добра в мире, к борьбе со злом. В истории бывало, что для защиты добра и для борьбы со злом в руки приходилось брать и меч.

И, наконец, два слова о женщине, у которой было «все плохо».

Прибедняться, ныть – вообще-то не характерно для христианина. Христианин радуется всему, что с ним происходит, во всем видит Промысл Божий. За все благодарите (1 Фес. 5, 18), – восклицает апостол Павел и, выполняя его совет, умирающий в ссылке и страданиях Иоанн Златоуст поет гимн: «Слава Богу за все!» Эти слова: «Слава Богу за все» – смело можно считать девизом христианской жизни.

РАССКАЗ МИТРОПОЛИТА АНТОНИЯ (БЛЮМА)

Есть старое присловье о том, что никто не может отвернуться от греха, от старой неправды, если не увидит в глазах или на лице хоть одного человека сияние вечной жизни. Именно это, думаю, поражало всех, кто встречал христиан. У нас есть рассказ о том, как умирал первый диакон Стефан. За веру его избивали камнями, и свидетели говорили, что его лицо просияло, как солнце: радостью, верой – да; но еще и чем-то иным: сиянием вечной жизни.

Я не раз ставил себе вопрос: чтобы это могло быть? Каким образом лицо человека может просиять?.. Мы все знаем, как человек просиявает радостью, когда он полюбит кого-нибудь, его лицо делается совершенно иным, когда он встретит любимого человека, в его глазах свет. Но я думал о чем-то другом. Мне казалось, что должно быть что-то иное, более властное, более сильное, что могло поразить людей, встречающих христиан.

И раз в жизни я столкнулся с этим с такой ясностью, с такой силой, что никогда не смог этого забыть.

Мне тогда было 17 лет. Я пришел в церковь, где никогда раньше не бывал. Она находилась тогда в подвальном помещении, я ее долго искал и опоздал. Служба отошла, люди уже уходили. Одним из последних поднимался по лестнице из бывшего подземного гаража, где тогда ютилась наша церковь, широкоплечий священник высокого роста; и когда я взглянул ему в лицо, я обомлел: я никогда до того не встречал такой абсолютной внутренней собранности и такого света. На его лице не было улыбки, – он меня тогда не видел, не было экстаза, восторга. Была только глубочайшая собранность, и что-то из него сияло: не вещественный свет, а какое-то внутреннее сияние. Я помню, как я тогда к нему подошел и сказал: я не знаю, кто вы, но я хочу вас просить быть моим духовным отцом… И затем, в течение одиннадцати лет, до его смерти, он был моим духовником.

Я думаю, что нечто в этом роде происходило с язычниками, когда они встречали христиан, людей, которые стали собранными, все силы которых нашли свое средоточие, которые стали цельными, то есть были исцелены, исцелились. И вот эта цельность, эта собранность, которая собирала все силы ума, воли, сердца, все, что в человеке было, в одну точку, откуда они могли действовать, несомненно доходила до сознания язычников, потому что они видели в христианах людей другого рода. (Из книги митрополита Сурожского Антония «О молитве».)

ИМ ТАК МНОГО НУЖНО ОБЪЯСНЯТЬ…