Можно ли умереть дважды?

— Это, наверное, была чистая случайность…

— Ой, — сказала Анника Карлссон, сломав нож, который держала в руке. — Я получила его от брата, но он же может сделать мне новый, — продолжила она, положив обломки старого на стол перед собой. — Ты извини, — добавила она, — я же перебила тебя?

— Да, я могу повторить, что, на мой взгляд, это чистая случайность. В том районе интенсивное движение по утрам.

— Я услышала тебя, — сказала Анника Карлссон, засовывая остатки своей трапезы в пластиковый пакет. — У меня другое мнение. Я считаю, что он преследует нашего свидетеля. Вероятно, хочет запугать мальчонку. Зачем Даниэлю Джонсону делать это? Он вроде не должен знать, чем мы занимаемся и кто наш свидетель? Его жена умерла во время цунами. С чего бы ему беспокоиться? Что ты скажешь, Хвасс?

— Извините меня, — буркнула Ханна Хвасс, покачала головой и прикрыла рот рукой. Потом она поднялась, сунула бумаги в портфель и сразу же покинула комнату.

81

— Послушай, — сказала Анника Карлссон, когда полчаса спустя вошла в кабинет Бекстрёма. — Я — полицейский, а не актриса. Деревяшка, которую ты дал мне и попросил сломать… Зачем это понадобилось?

— Чтобы образумить старуху, — объяснил Бекстрём. — Спасибо тебе, кстати. Мне не понадобилось приставлять служебный пистолет с пустым магазином к ее лбу и щелкать курком.

— Я по-прежнему не понимаю, причем здесь деревянный нож, — настаивала на своем Анника Карлссон.

— В принципе сам нож ни при чем, — ответил Бекстрём. — Но у старухи такое прозвище. О чем ты понятия не имела.

— Но ей оно, похоже, известно, — констатировала Анника Карлссон.

— Да, судя по всему, — согласился Бекстрём и ухмыльнулся довольно.

— Знаешь что, Бекстрём, — грозно произнесла Анника Карлссон.

— Нет.

— Во-первых, мне не нравится, когда меня используют, — продолжила она. — А во-вторых, мне порой приходит в голову, что ты очень плохой человек.

— Спасибо за отличную работу, — буркнул Бекстрём. — Но сейчас ты должна извинить меня.

— Тебе даже не надо просить меня уйти, — сказала Анника Карлссон. — Я просто чертовски устала от тебя.

Пять минут спустя Надя стояла в дверях кабинета Бекстрёма. Она даже не вошла и не села, хотя он кивнул ей на стул для посетителей.

— Я сожалею, что рассказала тебе о прозвище прокурорши, — сказала Надя. — Я разговаривала с Анникой. Ты использовал и ее тоже.

— Вы уже успели сговориться, — вздохнул Бекстрём. — А я считаю, что это сработало просто замечательно.

— Порой я серьезно беспокоюсь за тебя, — сказала Надя, прежде чем уйти.

Когда Ханна Хвасс, тяжело дыша, чуть ли не бегом спустилась на ресепшен, ее телохранители сразу догадались, что произошло нечто серьезное. Если верить Хвасс, именно так и обстояло дело. Ее угрожали убить прямо на встрече следственной группы.

— На встрече? — спросил один из них. — И каким образом?

— Она сломала деревянный нож, — сказала Ханна Хвасс. — Прямо на моих глазах. Кошмарная женщина, которая выглядит как качок.

— Анника Карлссон?

— Да, именно. Она ведь по-настоящему опасна. Я хочу, чтобы вы задержали ее, поскольку она угрожала мне. Немедленно. Это приказ.

— Подожди, Ханна. Тебе надо немного успокоиться. Ян подгонит машину, и ты сможешь нам все рассказать, — сказал второй телохранитель, многозначительно посмотрев на коллегу.

Выйдя на улицу, инспектор Ян Перссон из отдела личной охраны СЭПО сразу же позвонил шефу.

— Боюсь, у Хвасс совсем крыша съехала, — сообщил он.

— И насколько сильно?

— Полностью.

— Ты можешь привести пример?

— Она утверждает, что Утка Карлссон, ну ты знаешь… Что Утка угрожала ей.

— Да, я знаю ее, — сказал его шеф. — Утка способна любого напугать.

— Точно, — согласился Перссон. — Хотя она невероятно красива.

— Я знаю. И что она вытворила?

— Похоже, намазывала себе бутерброд и, очевидно, случайно сломала деревянный нож.

— Интересно, — сказал шеф. — И каких действий наш объект защиты жаждет от нас по этому поводу?

— Во-первых, требует задержать Утку Карлссон. Хотя мы с Густавом предоставили бы данную честь коллегам из спецподразделения. Во-вторых, немедленно отвезти ее домой. Она не хочет назад, на квартиру, которую мы организовали для нее. Вбила себе в голову, что ее держат там как пленницу. Если мы не сделаем, как она говорит, якобы сразу же позвонит какой-то подруге, работающей на ТВ-4, и все расскажет.

— А какое мнение у твоего напарника?

— Он полностью согласен со мной. Хвасс совсем с ума сошла. Чего мы опасались уже несколько дней назад.

— О’кей, — сказал их шеф. — Отвезите ее в Худдинге, в обычное место. А я позвоню прокурору, и он разберется со всеми практическими вопросами.

82

— Ты доволен, Бекстрём? — спросила Анника Карлссон, как только Бекстрём вошел в их офис в пятницу утром.

— Смотря чем, — ответил он. — Но, конечно, я знавал и худшие дни. Рассказывай.

— Наша любимая прокурорша заболела. У нее нервный срыв. В настоящее время она находится на излечении в особом отделении психушки в Худдинге.

— Плохо дело, — проворчал Бекстрём, знавший, о чем говорит, из собственного опыта. — Не самое веселое местечко.

— Ну, это я поняла, — сказала Анника Карлссон.