Можно ли умереть дважды?

— Конечно в курсе, — ответила Сара Джонсон. — Это было первое, что я забрала оттуда, когда год назад папе стало по-настоящему плохо. Во-первых, старое мелкокалиберное ружье, по-моему доставшееся ему от его отца, от моего деда, значит, во-вторых, пару маленьких коробок с патронами. Подобное не должно валяться на лодке, которая редко используется.

— Но ты в курсе, где оно находится теперь? — спросила Анника Карлссон.

— В последний раз я видела его стоявшим в гардеробе у меня в прихожей. Сама я лежу в постели в той же квартире и через час должна отправляться на работу. Проще всего, если ты заглянешь ко мне и заберешь его. Тебе известно, где я живу?

— Да, — ответила Анника Карлссон. — Увидимся через полчаса.

* * *

«После того как Джейди Кунчай объявили мертвой, Даниэлю Джонсону досталось более двадцати пяти миллионов крон. Четыре из них он потратил на покупку квартиры. Шестьсот тысяч пошли на новый автомобиль, а поскольку его расходы наверняка превосходили официальный заработок за вычетом налогов, он, конечно, спустил еще пару миллионов за последние двенадцать лет», — прикинула Надя Хёгберг.

Оставалось почти двадцать миллионов, и сейчас ее интересовал вопрос, где находились эти деньги. У Нади уже имелись предположения относительно того, куда они делись. Но для проверки требовалось получить информацию о банковских счетах Даниэля Джонсона, а для этого ей была необходима помощь Лизы Ламм.

Кристин Олссон узнала в Каролинской больнице, когда Свена-Эрика Джонсона в первый раз прооперировали по поводу рака. Это произошло в среду 22 июня 2011 года, за двое суток до Янова дня. На следующий день Даниэль Джонсон пришел домой к своей сестре и забрал у нее ключи от лодки. Их он оставил в ее рабочем почтовом ящике после выходных.

«Самое раннее в понедельник 27 июня, — подумала Кристин Олссон. — Интересно, когда она умерла?»

«Вероятно, где-то между пятницей 24 июня и ночью воскресенья 26 июня», — написала она в имейле, который отправила своему шефу Аннике Карлссон.

Анника Карлссон прочитала послание Кристин сразу же. Одно соображение беспокоило ее. Ни Даниэль Джонсон, ни Джейди Кунчай, похоже, не относились к людям, которые захотели бы отпраздновать Янов день на борту старой парусной лодки, где им пришлось бы самим готовить еду и спать в тесных гамаках в духоте закрытой каюты. И уж тем более принимая в расчет погоду в Стокгольмском регионе в ту пору в 2011 году. А ее, как и положено настоящему полицейскому, Кристин описала в своем сообщении. В четверг почти весь день вплоть до позднего вечера шел дождь. Утром в Янов день немного прояснилось, а когда пришло время танцевать вокруг шеста, петь про лисицу на льду и прыгать в мешках с ложкой с картофелиной во рту, погода стала по-настоящему хорошей. Правда, к вечеру небо опять затянули тучи, а в субботу она постоянно менялась, дождь то прекращался на время, то начинался вновь. Только в воскресенье солнце показалось во всей красе, и к полудню температура поднялась до двадцати пяти градусов.

«Вряд ли кто-то захочет провести такие выходные на борту парусной лодки, — подумала Анника Карлссон. — Особенно если знаешь прогноз заранее».

А поскольку супруги Джонсон-Кунчай прекрасно представляли, чего им ждать от природы, и предъявляли гораздо более высокие требования к условиям жизни, их наверняка больше устроила бы романтичная и неприметная гостиница в сельской местности. Вкусный ужин, который приготовили бы и подали им другие. Хорошие вина на выбор и широкая кровать с глажеными простынями, чтобы провести в ней, возможно, не одну ночь. И все это в таком месте, где риск того, что кто-то узнает Даниэля Джонсона и его шесть с половиной лет назад умершую жену, сводился бы к минимуму.

«И кто же может подсказать мне, где находится такой райский уголок? — подумала Анника Карлссон. — Хаквин, и никто иной».

* * *

— Когда мы отчаливаем? — спросил он, как только понял, кто его беспокоит. — «Чио-Чио-Сан» стоит у причала в Юргордене, поэтому понадобится лишь час, чтобы мы смогли отправиться в плавание, если есть желание.

— Я звоню, поскольку хотела бы задать тебе несколько вопросов, касающихся моего расследования. Порой ты ведешь себя просто как ребенок, Хаквин. Надеюсь, ты понимаешь это, — чуть ли не перебила его Анника Карлссон.

«Зачем я это ляпнула?» — подумала она.

— Да, да, — ответил Хаквин. — Прошу прощения. Что ты хотела знать?

— Предположим, ты и кто-то, к кому ты питаешь симпатию, собирались провести Янов день на озере Меларен. Но погода ужасная. Дождь и тому подобное. И вы решаете высадиться на сушу. Отправиться в хорошее местечко, поужинать там в свое удовольствие и все такое.

— О каком ценовом классе мы говорим? — спросил Хаквин.

— Самом высоком, — ответила Анника Карлссон. — Деньги не проблема, и ты и твоя спутница привыкли к такой жизни. Одновременно вы не хотите, чтобы вас видели вместе. Поэтому речь идет в некотором роде о скромном заведении.

— Мы говорим о прогулке налево, значит, — констатировал Хаквин.

— Да, — подтвердила Анника Карлссон.

«С покойницей», — мысленно прибавила она.

— Откуда мы отправляемся?