Можно любить и лысых

- Вы что-нибудь пили?

- Скотч. Это фантазия Вавы. Пила она мало, но перед сном обязательно.

- Из этой бутылки? - я указываю на столик у кровати.

- Да.

Я поднимаю бутылку и нюхаю. Затем выливаю капельку на ладонь и осторожно ее слизываю. - Ну, как? - нервничает Берю.

- Жалко, что нет Матье. Но все равно, какой-то посторонний привкус есть. Спрячь бутылку, анализ произведем потом.

Маленький лысячок больше не улыбается. Он в отчаянии хватается за голову.

- Что скажет ее муж, когда узнает обо всем этом?! - вздыхает он. Он думает уже о будущем.

- Ага! Ты разве не знаешь, что он умер? - спрашиваю я без обиняков, стараясь прочитать реакцию на его лице.

Его брови ползут вверх, глаза округляются.

- Умер?

Он как будто не понимает, не может осознать мое сообщение.

- Умер.

- Что делать, такова жизнь! - подтверждает философ Берюрье.

Часть третья

Ты еще увидишь...

Камионетка [Камионетка - грузовичок.], видимо сошла с экрана фильма, снятого по мотивам произведений Стейнбека, ее водитель - тоже. И машина, и ее хозяин, вероятно, не моложе шестидесяти - оба помяты и производят невероятный шум во время езды.

Дорогой служит простая колея, проложенная по пустынной долине. Напрашивается вопрос: почему старик ведет машину по глубокой колее, из-за чего нас бросает в разные стороны, как лодку во время бури, если проще, проехав лишних пять километров, выбраться пусть не на прекрасный, зато вполне терпимый грейдер?

- Чертовщина! Мы отобьем себе задницы-. - скулит Берю. - Спроси его, скоро ли приедем?

Я задаю вопрос водителю. Он что-то бормочет себе под нос, смысла я не улавливаю. Переспрашивать бесполезно - такие типы не повторяют сказанного.

- Ну что? - с надеждой глядит на меня Берю.

- Уже недалеко, - говорю я, чтобы его подбодрить.

- Большое удовольствие - трястись на этом катафалке, черт возьми! И что ты рассчитываешь там узнать?

- Может быть, и ничего, а может быть, и все.

- И ради таких забав ты мучаешь себя и меня? - он снова начинает стонать и жаловаться. Наш конечный пункт - ферма "Ред Окс".

- Вот увидишь, там все закрыто: и ставни, и двери, и окна! И потом, зачем нам это нужно? Объяснил бы поподробнее.

Его ворчание похоже на жужжание огромного потревоженного шмеля и отзывается в моей душе неприятным осадком.

Я отвечаю ему с единственной целью - чтобы отстал от меня и не мешал думать. Кроме того, версия, высказанная вслух, выглядит выпуклее и нагляднее.

- Первый этап - Кристиан Бордо, его окружение и проблемы, связанные с ним. Второй - Валерия и ее личная жизнь. Третий - Флипы, прибывшие из Небраски только для того, чтобы их убил Бордо. Зачем? Почему? Задача очень сложная, потому что все умерли: муж, жена, псевдоубийцы. Тысяча чертей, как разобраться в этой каше? С чем сравнить все это? На кого валить эти убийства? Вот это надо понять, чтобы распутать такой кровавый клубок.

"Его Величество" громко откашливается и сплевывает на дорогу с такой силой, что сопля летит не в сторону, а по ходу движения машины, и цепляется к фетровому борту шляпы шофера, придавая ей вид бравой бретонской шапки.

- Прежде, чем ответить, мек, позволю себе заметить, что есть и четвертый этап.

- Даже так?

- Ты забыл установщиков телефона, которые, возможно, не входили в банду, а действовали самостоятельно.

- Нет, я их не забываю.

- Значит, ты сбрасываешь их со счетов?

Так как я обдумываю ответ, мистер Берю продолжает:

- Если бы они были заодно с американцами, тогда почему совали бомбу в тюфяк и пиан - в лекарство?

Внезапно он замолкает, будто ему сунули в рот хорошую простыню вместо кляпа.

Через некоторое время он вновь начинает говорить, но уже неуверенно:

- Если эти американцы в самом деле - фермеры, то что им понадобилось во Франции?

Я тороплюсь воспользоваться его растерянностью, чтобы быстро вставить:

- Вот поэтому мне и нужно посмотреть все самому на месте, не доверяя никаким докладам и запискам.

Недовольный Берю дуется, съеживается и забирается в угол. Себе он, вероятно, становится незаметным, но перед моими глазами - гора мяса и жира.

Старик, который везет нас, неожиданно затягивает куплет из какого-то вестерна и тем усиливает мое впечатление, что сам является персонажем какого-то фильма.

Мы катим вдоль необозримых пастбищ, которые в Америке составляют большую часть территории. Всюду бродят стада животных - десятки, сотни тысяч голов.

Тут и там попадаются ковбои - на джипах, в бархатных драных штанах. Вместо широкополых шляп - каскетки с большими козырьками, вероятно, позаимствованными у французских кепи.

Навстречу нам проезжает грузовик, в кузове которого жалобно мычат быки.

- Подъезжаем, - заявляет старик. Плевок Берю так и висит на полях его шляпы.

- Ферма "Ред Окс".

Она больше походит на военный лагерь, или даже - на декорацию, прикрывающую атомный завод. Кое-где видны сельскохозяйственные машины, напоминающие красных и желтых динозавров.

Наш шофер решает прибытие сделать шикарным. Он описывает вираж, едва не перевернув нас, и резко тормозит перед закрытыми воротами.

- Вот тут, - говорит он. Берю глубоко вздыхает.