Можно всё

Рашка – это пиздец, Даш. уже в аэропорту, пока ждал рейс у гейта с русскими, на меня показывали пальцем и обсуждали. во Владике просто стремно блять выходить на улицу. в бар вчера с девкой, которая меня вписала, зашли, там бычара пьяный попытался ко мне с предъявой за ирокез обратиться. у окна стою сейчас курю. на дороге две тачки останавливаются бибикают начинаются русские рамсы типа «ты бля меня не пропустил, ебало разобью». в магазе здороваюсь с продавщицей, она на меня посмотрела, как на хуйню какую-то, типа, мол, живется тебе хорошо, что ли, что такое настроение хорошее)) короче, пиздос. гуляли вечером. останавливается тип на тачке, говорит, ребят, вас подвезти? и так смотрит, что мы сразу поняли, куда нас везти собираются и что потом будут делать. снег, холод, ветер продувает, везде лед на дорогах, я раз 70 чуть не наебнулся. все черные, серые, мрачные, без улыбок, просто, сука, выживают здесь. я не мог не поделиться, Даш. это самая ужасная страна, где я был в жизни. Гаити – хуйня. там солнце хотя бы и народ улыбается, несмотря на все дерьмо. но здесь, Даш, здесь выживают, а не живут. у всех лица озлобленные, уставшие, заебанные. Пиздец, Даш! Пиздец! Выговорился

Даша:

Друг Паша задал прекрасный вопрос: «Слушай, а зачем он вообще в Россию поехал?» Я подумала, что ты сейчас тоже задаешься этим вопросом.

Никита:

у меня были свои причины

прямо как у Иисуса когда-то

Через пару дней мы добрались до города-призрака Боди, в который я давно мечтала попасть.

Город находился в центре пустыни посередине ничего. Вокруг ни души. Мы подъехали к старому деревянному шлагбауму и, пытаясь его объехать, застряли в грязи. Чтобы вытащить машину, нам пришлось насобирать палок и подложить их под колесо. И вот, когда нам наконец удалось вылезти, к нам подъехали копы. Выяснилось, что эти палки – наследие Америки, и мы только что совершили уголовное преступление, и заодно нарушили еще пять каких-то законов. Нам дали пять минут, чтобы хоть что-то сфотографировать, и погнали в шею.

На фоне этого и множества непохожестей наших характеров и взглядов мы с Пашей поссорились. Я обижалась на него за все сразу. Обижалась, что он заигрывал с Аней Морозовой, пока я играла им на гитаре песенки, обижалась, что он кинул меня одну, когда мы переели шоколадок с травой, и я проснулась в чужой комнате, не помня, как там оказалась. Я обижалась на все его естество. И когда он не сфотографировал меня в городе-призраке моей мечты, да еще и прикрикнул – для меня это было последней каплей. Мы молча ехали в машине, и я плакала, как ребенок. А потом поняла, насколько глупо испытывать боль от того, что кто-то просто другой.

* * *