Можно

Столовая утром выглядела совсем не так, как вечером. Солнечный луч, пролезший между елок в окне, залип в банке с прозрачным медом. Лакированные ноги стола блестели, словно умытые. На столе томились в ожидании: оранжевый салат из тертой моркови, кремовый творог, снежные сливки, серый хлеб и загорелые булочки, желтое масло, коричневый сахар, дымящийся кофейник, один запах которого выбивал слюну. Глазунья тремя рыжими глазищами рассматривала стеклянную стену, рассеивающую невыспавшийся утренний свет.…

В бассейне фыркал хозяин. Потом он, вывалив живот, минут пять мучил тренажеры, после чего, пукая мокрыми шлепанцами, появился в столовой.

– Вот так должно начинаться утро интеллигентного человека, – произнес Анатолий Михайлович, капая с волос на стол. – А ты что не завтракаешь?

– Вас жду.

– Да ну.… Зачем тут лишние церемонии. Ну, давай, накладывай!

– А это морковка с чем?

– Это морковка необычная морковка! Это мне один писатель рецепт подсказал, до ста лет дожил, кстати! Берешь морковь, только хорошую, не вялую! Трешь ее на мелкой терке. Туда две столовых ложки хорошего тыквенного масла, и ложку хорошего меда! Очень важно, чтобы все было хорошее! Из говна пулю не слепишь! Вот такой простой рецепт, а пользы! Я уже много лет кушаю этот салат на завтрак. Каждый день обязательно! Аннушка делает. И потенция – молодой позавидует!

Аннушка в розовом халате тут же выросла перед хозяином.

– Греночки подавать? – Ангельски спросила она.

– А уже и греночки готовы? Ах, ты мое золото!

Аннушка зарумянилась и подала на стол такие же румяные гренки.

– Ты окошко открыла в голубой спальне? – Спросил Анатолий Михайлович.

– Окошко? Когда?

– Вчера вечером.

– А оно было открыто?!? – В ужасе всплеснула руками женщина.

– Да. Оно было открыто! Татьяна даже не смогла спать в этой комнате. Так там холодно было!

– Ой, ой! Вот голова садовая! – Схватилась за голову Аннушка. – Как же я забыла. Я открыла немножко – проветрить, чтобы свежий воздух был, а потом пошла в душе помыть, потом масло переливала, и забыла, значит, закрыть! Ай-яй-яй! Ну, как же я так! Как же вы? Замерзли, небось?

– Разобрались, не переживай, ладно. Но в другой раз повнимательней будь. А то простудишь мне моих гостей! А что масло перелила – молодец! – похвалил Анатолий Михайлович.

Аннушка растворилась розовым облаком, успев победоносно зыркнуть в мою сторону.

– В хозяйки метит? – Спросила я.

– Кто? Аннушка? Да неет! Я ее мужа от тюрьмы отмазал. Все равно, правда, разбежались. Он себе москвичку нашел, Анька же здесь безвылазно. Ей и жить-то негде. Вот у себя пригрел ее с дочкой. Она благодарная баба, старается…

– А я думала, вы женитесь на ней.

Анатолий Михайлович посмотрел на меня седыми бровями.

– Я на тебе женюсь. Будешь моей четвертой женой.

Я пожевала морковку с тыквенным маслом и медом, чтобы не сказать чего-нибудь лишнего. Сочетание, правда, вкусное…

– Мне нужно съездить в город по делам, ты поедешь со мной. Потом тебя водитель отвезет. А лучше оставайся. Я здесь, пожалуй, до вторника буду.

– Я подумаю.

– И о первом предложении тоже подумай. Недолго, – добавил Анатолий Михайлович, и кончики его усов поднялись вверх.

«Работает салат с морковкой» – отметила я.

Уютный городок, в который мы приехали «по делам», был слеплен из брусчатых мостовых и низких желтых домиков, слепыми окошками глядящих сквозь палисадники в прошлое. Когда-то в этих домах цвета уверенной охры жили купцы и разночинцы. Потом дома выцвели под солнцем равенства и осели от ругани новых жильцов. Сейчас за крашеными во все грустные оттенки желтого стенами, жили старухи и продавщицы магазинов: «продукты», «хлеб», «пиво воды» и магазина «сто мелочей». Других вывесок из окна машины не встретилось. Я удивилась, когда мы остановились у дома глупого желтого цвета с вывеской «Меховое ателье». Внедорожник припарковался возле двух залатанных жигулят – грязно-белого и цвета грязной морской волны. Жигулята поджали выхлопные трубы, отразив немытыми стеклами господина в бобровой шубе в сопровождении водителя и будущей четвертой жены.

Стенд с лицензиями в рамках и девизом «У нас клиент всегда прав!», отгораживал «предбанник» ателье от основного помещения. Оттуда уже орали: «Приееехааал!!!» и бежали к нам. Стайка щебечущих женщин окружила Анатолия Михайловича. Они хлопали крыльями, трясли ему руки, заглядывали в глаза, тыкались в мех бобра. Анатолий Михайлович с улыбкой скинул шубу на руки водителю.

– Жарко тут у вас, девочки! А где Нино?

Девочки расступились, и в щебечущий круг вплыла дородная брюнетка в высокой прическе, тесной юбке и распятых на груди красных маках.

– Здравствуй, дорогой! – Низким голосом с южным акцентом произнесла она.

– Здравствуй, золото мое! – Анатолий Михайлович обнял брюнетку, насколько позволяли его живот и ее выпирающие маки.

Возглавляемая брюнеткой стайка с Анатолием Михайловичем внутри перемещалась от образцов меха к образцам кожи, от стенда с фурнитурой к примерочным и обратно. Одна из птичек с улыбкой подпорхнула ко мне.

– Татьяночка, вы не заскучали у нас?

– Нет, ну что вы! У вас тут так интересно!