Можжевеловый Холм

К счастью, он не уволил меня до рождения Дрейка. Или, может быть, я уволилась. Учитывая, что я уволилась и он уволил меня во время одного и того же телефонного разговора, когда я лежала на больничной койке, я не была уверена, как отдел кадров обработал этот вопрос. Всё, что меня волновало, это то, что моя страховка всё ещё была активна, и она покрывала мои медицинские счета.

Отец, должно быть, думал, что после рождения Дрейка я изменю своё мнение. Что я подчинюсь его железной воле. Может быть, если бы он появился в больнице, я бы так и сделала.

— Я выбрала Куинси. Я подала заявление в гостиницу. Я купила «Вольво», а после того, как Элоиза предложила мне работу, я начала искать здесь жилье. Я не смогла найти ничего после недели поисков… и, вот я и здесь.

— Ты здесь, — что-то новое появилось в его голосе. Ласка на месте того, где когда-то было раздражение.

Мы с Ноксом сидели на диване, глядя в темноту.

Теперь у него была моя история, или большая её часть. Некоторые части были моими и только моими. Когда-нибудь они смогут принадлежать Дрейку, но это уже заботы будущего.

В моей истории были части, которые я ненавидела. Части истории, где я потерпела неудачу. Но в основном, я начинала чувствовать… гордость.

Приезд в Куинси был правильным решением.

— Тебе лучше поспать, — Нокс встал с дивана одним плавным движением и отнёс Дрейка в его кроватку. Нокс уложил его, убрав волосы со лба, затем встал и подошёл к двери, где я ждала, чтобы проводить его.

— Спасибо, — как я всегда извинялась, когда он стучал, так я поблагодарила его перед тем, как он ушёл.

Нокс нагнулся, чтобы натянуть обувь, затем встал во весь рост и кивнул, потянувшись к ручке двери. Но он приостановился, прежде чем шагнуть наружу, в ночь. Он повернулся ко мне, громадина выше ста восьмидесяти сантиметров. Я же была всего сто шестьдесят четыре сантиметра еще и босиком.

— Ты не одна. Больше нет.

Я открыла рот, но слов не последовало. Он снова обнимал меня, прижав к себе так крепко своими невидимыми руками, что я не могла говорить.

Нокс поднёс руку к моей щеке и заправил выбившуюся прядь волос за ухо. Одно движение его пальцев — и все нервные окончания в моем теле заискрились. Дыхание сбилось.

— Спокойной ночи, Мемфис, — затем он ушёл, закрыв за собой дверь и удалившись в свой дом.

Улыбка мелькнула на моих губах.

— Спокойной ночи, Нокс.

8. НОКС

На улице чирикнула птичка, и мой взгляд в сотый раз за час метнулся к окнам. Подъездная дорожка была пуста, как и три минуты назад.

— Блин, — я провёл рукой по волосам и стащил последнюю футболку с кучи чистой одежды на кровати, отнёс её в шкаф на вешалку. Затем я отнёс пустую корзину в прачечную и направился на кухню.

Посуда была вымыта. Холодильник забит. Весь дом был чист.

Впервые за несколько месяцев я взял целый выходной. Не такой уж большой подвиг. Настоящим достижением было не пойти в «Наклз» в свой выходной день. Ресторан был в моих мыслях постоянно, и в большинство дней отпуска я ходил туда заглянуть. Материнская забота, по словам Скипа.

Но сегодня я не выходил из дома. Я даже не позвонил, чтобы узнать, как идут дела. Понедельник был спокойным днём, поэтому я сомневался, что будет безумный ажиотаж, особенно в конце октября. Тем не менее, мои пальцы так и чесались набрать номер просто для того, чтобы отвлечься. Просто чтобы отвлечься от часов.

Было шесть часов вечера. Разве Мемфис уже не должна быть дома? Я не был уверен, во сколько она приходит домой — я всегда был в ресторане, но её смена заканчивалась в пять. Где она была?

Прошло пять дней с тех пор, как она рассказала мне о своей семье. Пять дней и пять ночей без Мемфис. На выходных ресторан был забит охотниками, остановившихся в отеле. Наши пути не пересекались. И каждый вечер, когда я возвращался домой после наступления темноты, свет в лофте был выключен. Дрейк не будил меня.

С его слезами или без, я бы зашёл сегодня вечером.

Я просто… чёрт возьми, я скучал по ней. Я скучал по сладкому аромату её духов. Я скучал по её нежному шёпоту. Я скучал по тому, как она прячет подбородок, чтобы скрыть румянец.

Я бы нашёл предлог, чтобы навестить её, даже если это было просто для того, чтобы поздороваться. Чтобы дать ей понять, что история, которую она рассказала о своих родителях, не отпугнула меня. Неудивительно, что она сбежала в Монтану.

То, через что она прошла в одиночку, было немыслимо.

Моя семья только и делала, что оказывала поддержку, граничащую с властностью, но только потому, что им было не всё равно. Ни за что на свете мама и папа не стали бы обращаться со своими дочерями так, как обращались с Мемфис. Ни за что на свете они бы не упустили возможности взять на руки своего внука.

Чёрт, но она была сильной. Я чертовски уважал её за то, что она ушла. От денег. От наследия. От контроля. Я восхищался тем, что она поставила жизнь своего сына на первое место.

Как бы рискованно это ни было, я должен был увидеть её. И, надеюсь, мне удастся удержаться от поцелуя.

Потому что, чёрт возьми, как же я хотел её поцеловать. Как я почти поцеловал её той ночью.