Mr. Darcy's Diary

– Их выражение в самом деле будет не так–то легко передать. Но их форму, цвет, необыкновенно длинные ресницы хороший художник сможет изобразить, – нашел я, как включиться в игру.

Кэролайн это не доставило удовольствия, но мне–то что за дело, если теперь её очередь почувствовать раздражение. Она собралась было ответить мне, но в эту минуту мы встретились с самой Элизабет и Луизой, которые шли по другой дорожке.

Кэролайн была смущена, да и было от чего. Мне тоже стало неловко. Не думаю, что Элизабет слышала речи Кэролайн, да и даже если бы услышала, вряд ли это вывело бы её из себя. Ведь не нарушили её спокойствие мои нелестные замечания на балу.

Увидев её, я вдруг сообразил, что она гость в нашем доме. А я так увлекся мечтами о ней, что забыл о реальной Элизабет и оставил её на попечение Бингли. Я почувствовал угрызения совести, когда понял, что она не ощутила ни теплоты, ни дружелюбия, оставаясь с нами. Конечно, в её присутствии всё было в рамках приличий, но стоило ей покинуть нас, не оставалось даже элементарной деликатности. Меня никогда ранее так не раздражали ни Кэролайн, ни Луиза, но этой–то хватило минимального радушия, чтобы предложить Элизабет выйти на прогулку, а мне не хватило! Я был очень недоволен собой. Глазками–то я любовался, а вот сделать что–нибудь, чтобы она не чувствовала себя чужой в Незерфилде, мне не пришло в голову.

Последующие слова Луизы, правда, умерили мою симпатию к ней: – Как вам не стыдно! Убежали из дому втихомолку, – и, уцепившись за мою свободную руку, она предоставила Элизабет дальше идти одной.

Я, заметив такую её бестактность, тотчас же сказал: – Эта тропинка недостаточно широка для нашей компании. Давайте выйдем на аллею.

Однако Элизабет, которой очень хотелось от нас отделаться, весело ответила, что мы образуем необыкновенно живописную группу, но гармония будет нарушена, если к нам присоединится четвертый. Затем, пожелав нам хорошей прогулки, она с радостью сбежала от нас, довольная, как ребенок, которому удалось освободиться от скучных занятий. А я, глядя ей вслед, чувствовал, как настроение моё исправляется. Во мне росло ощущение свободы, свободы от удушающих условностей, которые заполняли мою жизнь. И мне захотелось убежать вместе с ней.

– Мисс Элиза Беннет ведет себя не лучше своих младших сестер, – укоризненно сказала Кэролайн.

– Однако не столь недостойно, как мы, – меня это уже серьезно раздражало. – Она гость в доме вашего брата, и уже поэтому нам следует уважать её достоинство. Она не должна постоянно ощущать наше пренебрежительное отношение и должна быть уверена, что за её спиной никто не злословит на её счет.

Кэролайн сначала удивилась, а потом сделалась недовольной. Однако выражение моего лица удержало её от комментариев или возражений. Бингли может жаловаться на то, как я иногда на него смотрю, но польза от таких взглядов очевидна.

Я оглянулся вслед Элизабет, но её уже не было видно. Вышла она только к обеду. А после обеда сразу вернулась к сестре. Однако позже, когда мы с Бингли переместились в гостиную к его сестрам, Элизабет была уже там.

Кэролайн смотрела на меня с опаской. Днем я был очень резок, обращаясь к ней и Луизе, и с тех пор не выказывал никаких знаков внимания. Я бросил холодный взгляд на неё и обратил свой взор к мисс Джейн Беннет, которая чувствовала себя уже достаточно хорошо, чтобы спуститься вниз, и теперь сидела рядом с сестрой.

Бингли был искренне рад, что мисс Беннет стало лучше. Он суетился вокруг неё – то заботился, чтобы огня в камине было достаточно, то проверял, не угрожают ли ей сквозняки. Выражение моего лица стало не столь суровым, и я это отчетливо почувствовал. Бингли был безмерно заботлив, а Джейн заслуживала того, и это напомнило мне, почему он мне так по душе, и почему я счастлив называть его своим другом. Его мягкость и доброжелательность позволяют любому легко склонить его на свою сторону, но эти же качества делают его приятным компаньоном и радушным хозяином. Было заметно, что и Элизабет думает так же. Я чувствовал, что после наших дискуссий мы нашли с ней общий язык.

Кэролайн старалась продемонстрировать свою заботу о выздоравливающей, но на самом деле больше интересовалась книгой, которую я взял после того, как было решено не играть в карты.

– Как приятно так провести вечер! Говоря откровенно, я не знаю удовольствий, подобных чтению, – заявила она, противореча себе тем, что в мою книгу она заглядывала чаще, чем в свою.

Я промолчал – не нравилась она мне. Вместо ответа я уставился в свою книгу, хотя предпочел бы смотреть на Элизабет. Отсветы огня на её лице просто завораживали.

Убедившись, что меня не разговорить, Кэролайн обратила своё внимание на брата, заговорив о бале, который он собирался устроить, а затем стала циркулировать по гостиной. Она была неугомонна и нуждалась во внимании. Я же не был расположен оказывать его ей, как не намерен был и прощать обиду, нанесенную мне.

– Мисс Элиза Беннет, позвольте вам предложить последовать моему примеру и немножко пройтись.