Мрачная ночь

Приняв эти слова за бред из-за помутнения рассудка, я стала осматривать его. Кроме простреленной ноги и разбитой головы я, расстегнув пиджак, обнаружила еще одну колотую рану в животе. Поняла, что дела много хуже, нежели думала и начала перевязывать, становившегося холодным от сильной потери крови, Александра.

– Не смей отключаться! – резко рявкнула я, заметив, что лейтенант принялся закрывать глаза, – Слушай мой голос.

Но, как бы я не старалась, когда закончила перевязку, то обнаружила, что мужчина, который только недавно сдал выпускные экзамены, отошёл в мир иной. Я горько вздохнула, злобно отшвырнув в угол комнаты остатки простыни.

Сев рядом с остывающем телом, я попыталась сконцентрировать мысли на более актуальных вопросах, нежели умерщвлённые Николай и Александр. Думать об их гибели было нестерпимо больно и я, избегая этого, решила обмозговать сложившуюся ситуацию, дабы спасти тех, кого ещё можно было.

Для того, чтобы понять, что произошло с пациентами, которые, словно по команде, в один миг слетели с катушек, имеющейся у меня информации явно не хватало. Мне было известно, что свихнувшийся окончательно психи отчего-то имеют полностью чёрные глаза, что уже не могло объясняться с точки здравого смысла, науки и логики. Я знала, что скорее всего, пациенты остались в здании больницы, так как для того, чтобы выйти, нужно было либо проломить массивную дверь, что не позволяло отсутствие соответствующих инструментов, либо раздобыть два ключа, один из которых имелся у всех работников, а второй – только у дежурившего врача и главврача. И так как я, пока валялась в коридоре, играя в жуткие прятки, стянула ключи Николая, а главврач находится в розыске и ему не зачем сюда идти, то выбраться больные без моего ведома не могли. Как они это сделали в прошлый раз…

И тут меня осенила столь очевидная догадка, что я сильно удивилась, как не смогла понять это сразу. В больнице повторялись события тринадцатилетней давности. Тогда, из-за долгого отсутствия ремонта, окончательно спятившие психи, коих насчитывалось около пятидесяти из сотни на тот момент числившихся, смогли найти лазейку и выбраться из госпиталя, сея по станице панику, ужас и смерть. Неясно оставалось то, все ли пациенты стали опасны или, как и тогда, только избранные дьяволом. И был ли среди них кататоник, так жестоко расправившийся со мной и моей сестрой.

Завхоз и его жена, тетя Глаша, кончили свою смену и уже ушли домой до происшествия, и я порадовалась, что хотя бы эти милые старички были в порядке. Кроме меня, погибших Александра и Николая в больнице должна была находиться ещё одна медсестра по имени Лиза. С ней мы не успели толком познакомиться, но я искренне надеялась, что ей удалось избежать участи мужчин и укрыться в каком-нибудь закоулке.

Мыслительный процесс, подстёгнутый адреналином и желанием выжить, двигался быстро. Ключи были у меня в кармане, сама же я находилась на первом этаже. Плюс пистолет с половиной обоймы. Я вполне легко могла сбежать сама, но… Не могла. Я понимала, что, если Лиза жива, то нужно ей помочь. И я бы не смогла жить дальше, узнав завтра, что могла её спасти, но не сделала этого.

Поднявшись, я сняла с себя туфли, чтобы не создавать лишнего шума, и, заглядывая в каждую палату и проверяя закоулки, где могла прятаться девушка, начала свои поиски.

Но прежде я добралась до поста медсестры и решила позвонить, дабы вызвать помощь. Но с огорчением обнаружила, что связь прервалась. Я осмотрела кабель, который явно был в порядке. Это означало, что, скорее всего, вся больница оказалась без телефонной связи.

Все палаты, включая изолятор, в котором должна была находиться Инид, были пусты. Кроме, как оказалось, карцера. Запертая вчера женщина всё также сидела на полу оббитой комнаты в смирительной рубашке. Когда я прижалась к двери, чтобы заглянуть в неё, пистолет ударился о доски с характерным глухим звуком. Пациентка подняла глаза и… Из-под её век, которые обрамляли чёрные глаза, были отчётливо видны черви, которые также ползали по всему опухшему лицу женщины, раз за разом впиваясь глубоко в её плоть, чтобы отложить там яйца. Женщина оскалилась:

– Сейчас вы тоже не видите их?

Меня снова замутило. Всё тело передернуло в отвращении, и я резко отстранилась от двери палаты, словно от лепрозория. Придя в себя, я подумала, что едва ли могла сейчас ей помочь, и мне ничего не оставалось, как продолжить поиски медсестры.

Когда я поднялась на второй этаж, то осознала, что здесь слишком тихо. Нагнетало атмосферу и то, что несколько ламп аварийного освещения не горели, и в этом коридоре оказалось куда темнее.

– Лиза! – шёпотом позвала я и, не получив никакого ответа, принялась заглядывать в палаты. В изоляторе обнаружила мальчика, который, на удивление, не поддался… Не знаю чему. Он сидел в своей тюрьме за массивной дверью, словно в больнице ничего не произошло.

– Эй, приятель! – я отметила, что так и не знаю, как его зовут.