Мрачно темнеющий свет

Чем бы ни было это оружие, оно было вне законов нашего мира. Внешность Блэквуда тоже это отражала: его глаза были остекленевшими. Обычно бледная кожа лица раскраснелась и пошла пятнами.

Я кивнула на саблю у стены и катушку хлыста на маленьком столике.

– А что ты делаешь здесь?

– Тренируюсь. – Он взял со стола платок и вытер лицо.

– Микельмас предупреждал нас. – От меня не ускользнуло, как он, слегка скосив взгляд, посматривает на оружие, словно дракон, охраняющий свои богатства.

– Без практики не станешь сильнее. – Он потер шею. Затем, отбросив в сторону полотенце, взял хлыст. Хлыст взорвался искрами, когда он дважды взмахнул им.

На другой стороне стола я заметила стопку книг. Пододвинув стопку ближе, я узнала книги из кабинета Чарльза Блэквуда. Пролистав страницы, обнаружила на полях записи от руки, сделанные мелким красивым почерком.

– Ты делаешь записи?

Блэквуд бросил быстрый взгляд.

– Это писал мой отец. Он был одержим ремеслом колдунов. – Взмах хлыста. – Он был ублюдком, но опережал свое время. Отец осознал важность управления этими силами.

Еще один взмах хлыста.

Управление было словом, которое скорее использовал бы Чарльз Блэквуд, а не его сын.

– Тебе надо быть осторожным с этими находками.

– Когда мы вступим в битву с Ре́лемом, я хочу быть готовым.

Мне стало плохо от этой мысли. Блэквуд остановился, хлыст безжизненно сложился колечками у его ног.

– Знаешь, он убил моего отца, – тихо сказал он. – Заживо содрал с него кожу. Когда нам вернули тело, мать не позволяла взглянуть на него ни Элизе, ни мне.

Я перестала дышать.

– Значит, ты хочешь мести.

– Нет. – На его лице снова появилось обеспокоенное выражение. – Я хочу стать тем, кто победит. – Он снова щелкнул хлыстом, и снова, и снова. И каждый раз колдовство волнами омывало мое тело, пропитывая кожу. Скрутив хлыст, он положил его обратно на столик и провел пальцами по рукоятке – любовное прикосновение. – Вчера вечером я обнаружил, что стою внизу и смотрю на портрет отца.

Портрет… Казалось, что это портрет самого Блэквуда, настолько они были похожи. Только у Блэквуда-старшего более непринужденная улыбка.

– Он никогда не замечал меня, когда я был ребенком. Я думаю, он впервые посмотрел на меня в тот день, когда уезжал, чтобы умереть. Казалось, он знал, что не вернется; это побудило его рассказать мне, что он сделал. Он переложил бремя постыдных деяний нашей семьи на восьмилетнего мальчика. Знаешь, что он тогда сказал? – Блэквуд закрыл глаза. – Его последние слова были: «Постарайся не быть таким большим разочарованием, Джордж».

Щелк. Он снова взял хлыст. Тяжело дыша, уставился на собственное темное отражение в обсидиановых стенах.

– Я надеюсь, он сейчас меня видит оттуда, где находится. Я хочу, чтобы он подавился моей победой.

Убежденность, с которой Блэквуд говорил это, нервировала меня.

– Мы победим, – сказала я, пытаясь его успокоить.

Он развернулся и посмотрел мне в лицо:

– А что, это неправильно – хотеть большего? – Его глаза искали мои.

– Большего чего?

Он помедлил, будто был напуган. А затем прошептал:

– Всего.

У него пошла носом кровь. И все равно он, не двигаясь, смотрел на меня.

– Почему бы нам не взять то, что мы можем? – выдохнул он.

В холодной улыбке я увидела его отца, когда он перерубал веревку…

Я протянула Блэквуду свой носовой платок, чтобы он остановил кровотечение.

– Прости меня, – Блэквуд моргнул, будто очнувшись от сна. Повернулся к столу и разложил оружие в ряд. – Мне следовало спросить об этом, когда ты зашла: ты чего-то хочешь?

– Я обдумывала, как мы можем атаковать Древних, и не смогла вспомнить, где они все находятся на данный момент. – Я сделала паузу. – Молокорон, например.

Блэквуд подумал, а затем щелкнул пальцами:

– Йорк. Уайтчёрч связался с нами по почте пару дней назад и попросил подкрепления.

Значит, Ре́лем был в Йоркшире. Я чуть не задрожала, представив его рядом с Бримторном, даже несмотря на то, что наша школа была далеко от города. Чем скорее я обработаю эту информацию и чем скорее пойму, где Ре́лем, тем скорее девочки из школы будут в безопасности. Мне надо повторять это себе. Мне надо в это верить.

Блэквуд открыл дверь и придержал ее для меня. Когда мы вышли в коридор, густая смесь колдовства испарилась, и у меня прояснилось в голове.

Блэквуд пошел со мной.

– Я надеюсь, ты станцуешь сегодня первый вальс со мной? У нас едва ли нашлась минутка, чтобы поговорить о более приятных вещах.

– Конечно. В любом случае, я хотела поговорить с тобой об Элизе…

– Милорд… – нас догнал лакей. – Мы обсуждаем, что делать с привратниками-феями. Домовой сказал, что у него есть кто-то на примете на эту работу, но, кажется, они еще не приехали: все как обычно, – фыркнул он.

– Поговорим позже, Хоуэл, – сказал Блэквуд и в сопровождении слуги пошел вперед по коридору.