Мрачные дни в Саннивейле

Наутро он уничтожил мои права вместе с начатым протоколом, а потом усадил мою похмельную задницу на попутку до Нью-Йорка. Я даже не запомнил имени этого самаритянина, а ведь благодаря ему сохранил репутацию и работу. В детстве я не понимал притчу о десяти прокаженных, из которых только один вернулся поблагодарить Иисуса за исцеление – разве не всех людей учат быть вежливыми? Теперь видел ясно, что сам оказался не лучше тех говнюков.

Цветочный тупик был пуст. Я припарковался прямо у крыльца Шумера, отпер дверь и, пронырнув под висящей на соплях лентой оцепления, вошел в дом. Да уж, Мег придется засучить рукава, чтобы привести его в божеский вид. Полицейские заперли все окна, и запах крови пропитал воздух. Лужа рядом с меловым силуэтом тела на полу успела почернеть и высохнуть. Вдобавок один из санитаров влез в нее огромной ножищей и прошлепал в окровавленном башмаке до самого порога.

Стараясь не наступать на бурые отпечатки, я прошел в зону гостиной. Два небольших и хлипких на вид кресла наверняка предназначались для гостей, а третье, более массивное, скорее всего принадлежало хозяину. Шумер ведь был крупным парнем. Я по очереди присел в каждое, пытаясь мысленно восстановить события.

Итак, жертва входит в дом. Наверняка прикрывает за собой дверь, иначе шум от выстрела соседи бы все-таки услышали. Щурится от яркого света и видит человека, который целится в него из ствола… Он пытается вытащить служебное оружие, но преступник проворнее: убийца вытянул руку и…

Большое кресло оказалось самой подходящей позицией для стрелка. Оно развернуто к входной двери почти под прямым углом – телевизор не слишком удобно смотреть, но это никого не волновало… Я осмотрел паркет: не похоже, чтобы эту махину двигали хоть сколько-нибудь. Видимо, для жертвы было важнее контролировать вход, чем получить хороший обзор экрана. И для убийцы, разумеется, тоже.

Значит, преступник сидел в кресле хозяина – и о чем это может говорить? Он пытался занять место Шумера, показать ему, кто тут главный, может быть, унизить? В психологии я смыслил не больше, чем в приготовлении йоркширского пудинга, зато кое-что понимал в баллистике. Пошарив рукой между сиденьем и подлокотником, я обнаружил гильзу, которую так и не смогли найти местные копы вместе с их усатым предводителем. День прошел не зря!

На всякий случай я внимательно осмотрел кресло в надежде на новые улики. Увы, преступник был на редкость опрятен: ни клочка ткани, ни нитки, ни волоска не осталось на обивке. Мне все меньше верилось, что убийцей мог оказаться неряха Хэйнс. Скорее уж этот вылизанный хлыщ из банка… или, может быть, действовала женщина?

Я нашел на кухне бумажную салфетку, завернул в нее гильзу и положил в карман. Отпечатков на этой штуковине наверняка нет, но для дела пригодится. Больше искать в доме было нечего, и я вышел на крыльцо. Заперев за собой дверь и поправив ленту оцепления, грозившую вот-вот свалиться, я закурил и обвел глазами Цветочный тупик.

До чего славное местечко! Хорошие дома, хорошие соседи, доброжелательность из каждого так и прет, ребятишки дружат между собой. И тут это убийство, да еще выстрела никто не слышал в тихом пригороде. А нормального алиби-то ни у кого нет: один якобы задержался на работе, другая спала под снотворным, третья просто спала, а подростков по ночам попробуй сыщи… И не будем забывать о неуловимой вдове, что шастает по всему городу с утра до позднего вечера.

Дверь соседнего дома хлопнула, и на крыльцо вышла та, о встрече с которой я давно мечтал. Миссис Колдуэлл собственной персоной. Высокая, статная старуха – в молодости наверняка была ничего себе. Опять куда-то намылилась с утра пораньше. Должно быть, в церковь или на партию в бридж.

– Миссис Колдуэлл! – я щелчком отбросил окурок на увядшую лужайку Шумера и зашагал к ней, – Я детектив Карл Бойд, занимаюсь расследованием убийства вашего соседа…

– Надеюсь, это не займет много времени. Я спешу.

Она смотрела на меня поджав губы и явно не горела желанием разговаривать. Острый подбородок задран вверх, голова с короткой стрижкой на седых волосах не дрогнет на длинной тощей шее. Ей-богу, старухе недостает только черного платья в пол, чтобы сойти за самую суровую из монашек, виденных мной. Католик Уилкинс вмиг бы расклеился при встрече с миссис Колдуэлл, ну а мне, безбожнику, бояться было нечего. Тем более что никакого монашеского одеяния там не было в помине: коричневое драповое пальто и вполне элегантная шляпка. Я серьезно посмотрел на нее сверху вниз и заметил:

– Времени наша беседа займет ровно столько, сколько потребуется.

– Мы можем поговорить тут, – миссис Колдуэлл с неохотой указала на плетеные кресла и стол на крыльце ее дома.

Когда мы поднялись по ступеням и уселись, я вытащил блокнот и начал:

– Если не ошибаюсь, вы не первый год на пенсии.

– Четвертый… Но это к вашему делу отношения не имеет, детектив Лойд.

– Бойд, мэм. Куда же вы так торопитесь в столь прекрасный денек?

– Прекратите паясничать или я сообщу о неподобающем поведении вашему начальству, – негромко, но внушительно сказала миссис Колдуэлл.