Мрачные сказки братьев Гримм

Но дерево не ответило. Тогда Гретель упала на землю и горько заплакала. Она была одна, в огромном лесу, наедине со страшным горем. Родной отец отрубил ей голову. Стряпуха-каннибал чуть её не съела. Потом Гретель осталась без пальца. И вот теперь её брат мёртв. Ей нужно уходить из этого леса, прямо сейчас.

– Я должна вернуться к людям, – проговорила она вслух, смахивая с лица слёзы, – ко взрослым.

На окраине Лейбенвальта она увидела приземлившуюся на ветку дерева птицу, и вскоре вновь раздалось звонкое щебетание. Но на сердце у Гретель стало лишь хуже: она знала: птицы вернулись, потому что Гензеля больше нет.

Вот мы и дошли до момента, который встречается практически во всех историях, когда дела по-настоящему плохи. Кажется, если случится что-нибудь ещё, ты просто не выдержишь.

В детстве я называл такие моменты «печальная часть». Я знал: в каждой истории она есть и рано или поздно она закончится. Я повторял про себя «Это печальная часть, это печальная часть» до тех пор, пока та не подходила к концу.

Итак, собирая множество маленьких историй в одну большую, я пришёл к выводу: это и есть та самая «печальная часть». Вновь и вновь я говорил себе это, чтобы сказка не казалась столь ужасной.

Но самовнушение не спасало. Оно никогда не работает. Всякий раз, когда один из твоих любимых героев умирает, а второй остаётся одиноким и никому не нужным, тебе больно.

Тем не менее я скажу тебе то же, что говорю себе сам: всё будет хорошо. Намного лучше. Обещаю.

Потерпи.

Алая, как кровь, улыбка

Когда-то, давным-давно, маленькая девочка по имени Гретель одна-одинёшенька брела по тропинке. Она грустила так, как умеет грустить только маленькая девочка, потому что единственного человека, которого она по-настоящему любила, больше не было на свете.

Через некоторое время она вошла в деревеньку, приютившуюся в тени огромного леса. Он был так же велик, как и Лейбенвальт, но казался полной его противоположностью. Если Живой Лес манил яркими красками и светом, то здесь царил мрак смерти. Было так страшно, что почти никто туда не заходил. И уж тем более никто оттуда не возвращался.

Лес тот назывался Шварцвальд, или Чёрный Лес.

Давай: ШВАРЦ-ВАЛЬД (если вдруг тебе интересно).

Но деревушка, стоявшая на его окраине, не была мрачной, ни капельки. Её окружали деревья, которые как раз приоделись в золотые осенние наряды. Повсюду разносился смех; в воздухе витали ароматы костра и яблочного сидра с корицей.

Деревню можно было пройти только одной дорогой, и Гретель шла, заглядывая в окна домиков в надежде, что кто-нибудь пригласит её внутрь, накормит, напоит сидром и подарит немного уюта и тепла. Но никто не обращал на неё внимания. Гретель сильно устала. Она чувствовала себя очень одинокой и обессиленной. Присев, она резко ощутила всю тяжесть утраты, свалившуюся на её плечи, и слёзы сами полились дождём.

В этот самый момент дверь одного из домов распахнулась, и на пороге появилась седая дама. Она подошла к девочке, плачущей на обочине дороги, спросила её имя и поинтересовалась, почему с ней никого нет. Гретель рассказала, что они с братом убежали из дома, но на днях его убили, и теперь она не знает, как быть дальше. Незнакомка вытянула руки, чтобы обнять девчушку, но Гретель сама прижалась к ней, уткнулась лицом ей в шею. Женщина позвала бедолагу домой, расчесала колтуны в её волосах и дала ей старую, но чистую одежду.

Прошло несколько недель. Гретель не имела представления, куда податься и что делать. Ради чего, если Гензеля больше нет? Так девочка и осталась жить с пожилой вдовой, а потом и слилась с толпой местных детей. И пусть скорбь всегда сопровождала её, Гретель не падала духом.

Пришло время собирать урожай. Работали все, включая Гретель. А по вечерам, когда осенний воздух становился прохладным, жители собирались в таверне и у входа в неё, выпивали, смеялись и болтали, пока дети резвились. Но у Гретель обычно не было настроения играть, поэтому она сидела со взрослыми и слушала их беседы.

Особенно ей нравился один из них – молодой, весёлый и добрый. И очень красивый: у него были длинные чёрные волосы, а в зелёных глазах при солнечном свете плясал золотой огонёк. Гретель казалось, что её симпатия взаимна: всякий раз, встретившись взглядом, он улыбался алыми губами, и девочка, заливаясь краской, отворачивалась.

Она всегда сидела рядом с молодым человеком, наслаждаясь его непринуждёнными шутками и беззаботным смехом, любуясь прекрасными глазами. Иногда он оставлял взрослых и выходил из таверны к детям. Он их поддразнивал и брал на руки, и все – в особенности девочки – любили его.

Случалось, что какой-нибудь ребёнок приносил чудесному юноше сломанную игрушку. Это могла быть фарфоровая куколка с оторванным пальцем или безголовый деревянный король. Тогда юноша доставал из кармана кусок верёвки, зажимал игрушку коленями и принимался «лечить». Вскоре игрушка была как новая. Тогда дети кричали и хлопали в ладоши, а юноша лишь улыбался и возвращался к взрослым.