Мрачные сны Атросити (СИ)

— А можно нам амнистию? — дерзко спросил Магнум. — В честь старой дружбы?

— Вы арестованы на основании пунктов П-47 и Т-356. Вы имеете право хранить молчание.

— Как всегда, одно и то же, — усмехнулся Магнум сквозь фильтр шлема. — Мы же вместе работали, а? Неужели вы нам даже рожи не начистите за предательство? Как-то это не по-мужски.

Марк чувствовал, что капитану страшно. Безумно. Даже в измененном от фильтра голосе слышалась предательская дрожь. Что уж говорить про остальных.

Похоже, главный дезертир решил напоследок оторваться.

— Представься хоть, кто ты там, — сказал Магнум полицейскому, который зачитал стандартную для задержания фразу. — Вдруг я тебе денег должен? Или ты мне.

— Вы имеете право хранить молчание.

— Пойдем на плаху, как настоящие пираты, — обратился Магнум к своему отряду, не отворачивая головы от полицейских. — Йо-хо-хо и вода в стакане. Пойманный дезертир— мертвец, так дайте хоть наговориться вдоволь, — он рассмеялся. Марку подумалось, что у того поехала крыша. — Я говорил, ребята, простите, если что. Мы все равно долго не протянули бы на помойке. Хотя…

Один из стражей порядка снял с него шлем и врезал по носу. Лицо капитана тут же залила кровь.

— Это поможет тебе хранить молчание, — беспристрастно заявил напавший, хотя Марку почудились в этом высказывании ехидные нотки. — Ты давно растерял компетентность, Магнум Арм.

А голоса, несущиеся ветром с площади перед больницей, тем временем становились все громче и увереннее.

***

Только последний дурак счел бы это хорошей идеей. И только глупец разглядел бы в этом шанс на спасение. Но был ли другой путь? Марк и без того все потерял, что еще ему оставалось? Ничего. Вероятно, Магнуму с его отрядом тоже, раз они все вдруг объединились и пустились в бой за призрачной целью, которую обозначил им подозрительный гражданин. Они жаждали борьбы, но этот провальный поход оказался единственным и, похоже, последним их достоянием.

Марк шел с отрядом Магнума в сопровождении конвоя, в глаза ему бил свет прожекторов, окруживших больницу, руки сзади ломило от наручников. Внутри изъедало чувство полного краха. Он щурился от яркого света и с каким-то внутренним истощением смотрел на происходящее, как со стороны. Ярость и боевой настрой митингующих его не вдохновляли, ведь все казалось тщетным. Вроде как он даже увидел Щербатого и несколько знакомых лиц в толпе восставших, но остался к этому равнодушным. Будто его дух уже сдался и оставил эту оболочку, отчуждаясь от собственных решений и собственной судьбы.

Марк видел полицейский спецназ во главе с командиром у ворот больницы. Они, словно псы, стояли на страже, не впуская никого на прилежащую к больнице территорию. Еще одна группа полицейских отгоняла народ к границе света прожекторов, во тьму — и фигуры людей исчезали, сдаваясь под натиском боевиков.

Конвой привел их к спецназовцам. Их выстроили в ряд, держа на прицеле, шлемы давно уже со всех были сняты.

— Дезертиры, — коротко доложил конвой.

Командир спецназа вышел вперед и обвел задержанных взглядом: шлем скрывал глаза, но это было понятно по повороту головы.

— И несколько гражданских, — заключил командир, после чего снял шлем.

Реальность грубым захватом вновь вернула Марка себе, вырвав из омута мыслей. Из уютного омута, где все уже пережито, потеряно, и смирение дает хоть какой-то отдых воспаленным чувствам. Здесь же, в реальности, все несчастья как будто обрушились на голову с новой силой, и страх стал скручивать до тошноты и дрожи. Марк встретился взглядом с Атроксом и тут же потупил взор.

— Я тебя помню, — прозвучал холодный голос президента. — Марк Вир.

Марк удивился. Хоть и зря. Он был первым гражданином, прорвавшимся в цитадель, — после такого его просто не могли не запомнить. К тому же, он был отцом единственного ребенка в Атросити. Живого или нет — пока под вопросом.

Атрокс медленно зашагал перед заключенными, задумчиво глядя в их лица.

— Сначала Энигма, теперь Магнум, — он бросил сердитый взгляд на главу дезертиров. Тот не выдержал и опустил голову. От былой дерзости не осталось и следа. Атрокс развернулся и вновь пошел в сторону Марка, отчего тот сжался сильнее прежнего. — Как легко ты поддаешься тлетворному влиянию. Или, может, дело в тебе?

Марк молчал, смотря в пол, на танец света и тени на собственных ботинках. Он словно проглотил язык. А голова отключилась, в ней не было мыслей, остались только страх и растерянность.

— Я знаю, зачем ты здесь, — сказал президент. От этого Марк встрепенулся и даже осмелился поднять голову. Глаза Атрокса пылали красным огнем, отражая сияние прожекторов. Лицо его было суровым и строгим.

А где-то там, за стенами больницы, в этих горящих искусственным светом окнах томилась Ива. Вероятно, ей было больно и страшно, Марк понятия не имел, кто ее там окружает. Почему-то только сейчас он вновь почувствовал, насколько реальна его цель. Что это не мираж, что она действительно рядом. И что он по-настоящему может как-то повлиять на судьбу. Все это он услышал во фразе Атрокса.