Мрачные тени (СИ)

   - Ваше Высочество, к вам посетительница, - уловив на себе раздраженный взгляд, жеребец поспешил пояснить. - Я бы вас не побеспокоил, но это крайне необычная посетительница.

   Хмуро кивнув, белый единорог жестом велел пригласить гостью. Когда же дверь закрылась, он недовольно покосился на разбитое зеркало и сломанную тумбочку...

   "Плевать", - искрой мелькнула в голове злая мысль, тут же погаснув в темных закоулках сознания.

   ***

   Одетый в красную хламиду, Юстус стоял перед золотой чашей, установленной на постамент из белой кости исписанной зебриканскими иероглифами. Обе его руки, ладони которых были изрезаны неглубокими, но при этом не заживающими царапинами, лежали на сторонах матово-черного драконьего яйца, скорлупу коего пронизывали зеркальные золотые прожилки.

   Вокруг цезаря, держась за руки и мерно встряхивая связки амулетов, созданных из многогранных кристаллов, стояли двенадцать сильнейших одаренных Зебрики. Собираемая ими магия концентрировалась в драконьем яйце, наполняя уже подготовленный шаманами и некромантами зародыш жизнью, побуждая его проснуться и начать вылупляться, дабы принять приготовленную ему участь...

   Юстус долго не решался на этот ритуал, памятуя о том, как закончили его драконы в предыдущей жизни. Однако же, новости пришедшие из Эквестрии, гласящие о том, что принцессы-аликорны нашли общий язык с королем-тенью, заставили отбросить сомнения и сделать очередной решительный шаг к восстановлению былого могущества.

   И пусть велика вероятность того, что сила драконьих всадников вовсе может оказаться ненужной в данном случае, так как имеются все предпосылки для мирного взаимодействия, но...

   "Никто не будет говорить на равных с заранее более слабым. А потому...", - ровное течение мыслей прервал треск скорлупы, которая в следующую секунду рассыпалась крупными осколками, часть из которых впилась острыми краями в кожу полосатого жеребца.

   Маленький антрацитовый дракончик, неуклюже барахтаясь в золотой чаше и осколках скорлупы, подняв треугольную голову увенчанную маленькими золотыми рожками, необычными золотыми глазами посмотрел на Цезаря и открыв пасть с игольчатыми зубами, жалобно пискнул...

   Приложив правую ладонь к голове крылатого ящера, Юстус ощутил, как его грудь прострелила острая боль, которая словно бы протянула тонкую ниточку через руку и влилась в тельце дракончика. Кожу ладони обожгло жаром, а затем на ней образовался рисунок в виде многолучевой золотой звезды, которая стала свидетельством того, что ритуал завершен успешно.

   Одаренные, одетые в черные, белые и зеленые хламиды, наконец-то разорвали свой круг и шаркая копытами по полу, не произнося ни слова направились к выходу. Им требовалось немедленно восстановить свои силы, а о церемониях и выражении своей радости можно будет подумать позднее.

   Подставив все-еще кровоточащую левую ладонь, Юстус позволил крылатому ящеру напиться яркой алой жидкости. Глядя на своего нового маленького напарника, которому еще следовало вырасти и многому научиться, он произнес одними губами:

   - Смоуг.

   ***

   Стоя на вершине дюны белого песка, Грогар всматривался в глубину хрустального шара, который держал в левой руке, водя над ним правой ладонью. Изображение в артефакте постоянно скакало, не желая настраиваться на нужное место, что вызывало у старого козла глухое раздражение, дополнительно подпитываемое полуденным солнцем, жарким пустынным ветром и отсутствием результатов поисков одной-единственной гробницы.

   Прямоходячий плод порочной любви шакала и тигра, последнюю пару дней ведущий себя подозрительно равнодушно ко всему, изображая умершего от жажды путника лежал в двадцати шагах от хозяина, мордой уткнувшись в песок и раскинув лапы в стороны. Только трехглавый пес, почти не прерывающийся от своего занятия по раскопкам, целеустремленно закапывался под землю, создавая очередную яму, которую песок заполнит уже через полторы дюжины часов...

   - Неугомонные смертные, - недовольно проворчал создатель чудовищь, наконец-то поймав удачный ракурс для обзора и поднеся хрустальный шар поближе к морде. - Тысячу лет сидели почти тихо, а сейчас как с цепи сорвались.

   Внезапно цербер радостно залаял, но уже через секунду жалобно взвизгнул, проваливаясь в резко расширившуюся яму. Дюна, на которой стоял козел, так же начала сползать в глубокую дыру, откуда доносились жалобные писки трех голов клыкастого монстра.

   - Наконец-то, - спрятав наблюдательный шар в складки своего одеяния, Грогар покосился на Ауисотля, который постепенно приближался к краю ямы, грозя вот-вот свалиться вниз и быть погребенным под тоннами песка. - С кем приходится работать?

   Устремленный к небесам взгляд остался без ответа, зато почти черная молния, заискрившая на кончиках пальцев правой руки, возымела животворное действие: гибрид шакала и тигра подскочил на ноги и рыкнув, встряхнулся всем телом.

   - Не сплю я, - проворчал Ауисотль.

   - Смотри мне, - хмыкнул древний маг, развеивая заклинание. - Цербер нашел гробницу.

   - Я как бы не слепой, - фыркнул хищный монстр.