Мрачный коридор

— Я это сделаю, Дэн. Люди должны знать правду. От Чакмена они ее не дождутся.

— Не преувеличивай. Старик, конечно, перестраховщик, но он не трус.

— Он мерзавец. Что ты на это скажешь?

Эмми показала мне на центральный выход из здания. Чакмен вышел на улицу, окруженный репортерами, которых оттеснили крепкие ребята в штатском. Он спустился по ступеням вниз, раздаривая приветствия окружающим, и сел в черный лимузин.

— Видел?

— Что? Ну, полицейские в штатском.

— Это ФБР. Чакмен сел в машину Ричарда Дэнтона. Я уже видела его сегодня. Он приезжал сюда днем. Теперь ты понимаешь, почему Чакмен ничего не сказал о Дэнтона и Вендерсе?! Можно придавить наркоманов и торговцев наркотиками, но не политиков и не спецслужбы. Святое не трогать!

— Ладно. Мы еще увидим.

— Ничего ты не увидишь. Дэн. Ладно. Утром я жду тебя у себя дома. Мы должны довести дело до конца.

Эмми зашагала прочь, постукивая каблучками по тротуару.

Публика продолжала вываливать на улицу. Поведение Чакмена меня не удивило. Я уже устал удивляться. Просто во мне скопилась ржавчина, и очень хотелось содрать ее ногтями.

— Спасибо, мистер Элжер.

Я оглянулся. На нижней ступеньке стояла Дора Скейвол.

— За что?

— За все. И за то, что вы не раскрыли чужую тайну.

— Тайну?

— Вы знали, что Лионел моя дочь, но ни разу не упомянули об этом. Я вам благодарна за вашу тактичность. Мне трудно хранить в себе эту тайну, но я поклялась Рону, что никогда не раскрою ее. Я ему благодарна за то, что он подарил мне таких детей. Я уверена, что они проживут честную жизнь, как прожил ее их отец. Прощайте, мистер Элжер.

— Может быть, проводить вас?

— Не стоит. И потом, как мне кажется, вас ждут.

Я взглянул на другую сторону улицы. Возле тротуара стоял «Роллс-Ройс», в открытое окно которого на меня смотрела Дэлла.

Я обернулся, но Доры уже не было. Сунув руки в карманы, я прогулочным шагом перешел дорогу и приблизился к машине.

— Вы выглядите усталым, мистер Элжер.

— Странно. С чего бы это?

— Немного джина и музыки вам не повредит.

— Кощунство. Я хочу жрать!

— Тогда легкий ужин. Вы осилите индейку в винном соусе?

— Да. Я всегда знал, что меня легко подкупить.

Дверца машины открылась.

Эпилог

За шесть последующих месяцев в моей жизни произошло много перемен. Из Санта—  Барбары я уехал в тот же день, как передал Киту Сойеру свой отчет. Чакмен собирался меня вызвать в качестве свидетеля, но я так и не получил от него приглашения. История Лионел Хоукс и все, что было связано с ней, оставили во мне глубокий рубец, и я старался не вспоминать об этом деле. Лос-Анджелес встретил меня без восторга. Первый мой офис был обычным подвалом и отпугивал клиентов с пухлыми кошельками. Приходилось заниматься мелочевкой за гроши. Тем не менее мне удалось найти новое помещение и набрать денег на его аренду.

Вчера здесь был закончен ремонт, и весь сегодняшний день я посвятил уборке. Такие мелочи меня не смущали, главное, что телефон мне подключили и он имелся в справочниках города.

Собирая с пола газеты, я наткнулся на знакомую фотографию. На меня смотрело открытое обаятельное лицо Лионел Хоукс. Это был вечерний выпуск «Лос-Анджелес трибюн» двухнедельной давности. Надо сказать, что я не следил за политическими новостями и сенсациями и редко обращался к местной прессе. Последнее, что я читал, —  это провал Бинга Байера на одном из витков предвыборной борьбы за губернаторское место. Из пяти кандидатов на этот пост Бинг скатился с третьего места на пятое.

Я поднял газету с пола и уселся с ней в кресло. Над снимком Лионел чернел крупный заголовок «Расплата». Статья занимала всю первую полосу и половину второй. Я пробежал глазами по тексту, выискивая знакомые имена, и решил, что есть смысл ознакомиться со статьей более внимательно.