Мрачный коридор

Томпстон был самым известным патологоанатомом в сфере судебной экспертизы на всем тихоокеанском побережье. Когда-то он возглавлял институт судебной медицины в Сан-Франциско, но кто-то из крупных китов заимел на него зуб, и опытного профессионала смешали с грязью. Он вынужден был перебраться в более тихое местечко. Конечно, мнение такого человека в моем деле играло решающую роль. Но это относилось к трупу, а не к тактике расследования.

– Говард? Чакмен на проводе. К тебе зайдет Элжер, ты его знаешь. Это мой человек. Ответишь на все его вопросы относительно трупа неопознанной блондинки. И без фокусов! Это все, Говард!

Старик положил трубку и посмотрел на меня из-под роговых очков. Не ясно только, почему торжествовал он, а не я.

2

В вонючем сыром подвале с кафельными стенами и потолками, куда привел меня Томпстон, можно было проторчать не больше двух минут. Я крепился как мог. Мы прошли до копна узкого коридора и уперлись в стальную дверь с массивным колесом. Взявшись за бункерский засов, потрошитель трупов вдруг убрал с него руку и повернулся ко мне липом. Эдакий Мефистофель с орлиным профилем и бородкой клинышком. Его долговязая сутулая фигура отбрасывала дьявольскую тень на стену.

– Скажи, Дэн, какими коврижками ты задобрил Хмурую Тучу, что он допустил тебя до святая святых?

– Святая святых в преисподней? Да ты шутишь, Говард.

– Ну ладно бы старик любил регби и был твоим поклонником, как я. к примеру, но он терпеть не может спорт. Тут что-то не чисто.

– Это точно. Давно пора проветрить этот склеп. Ну ты долго меня будешь мариновать здесь? Я за неделю не отмоюсь.

– И все же?

– Я начинал с того, что истоптал две пары обуви за клочок трамвайного билета, но это было давно. Теперь я пользуюсь дипломатическими методами в достижении своих целей. Тебя устраивает ответ?

– Почему ты это не понял, когда бегал с автоматом по 38-й параллели?

– Я был солдатом, а не политиком. Теперь я сам строю свою политику.

– Поэтому ты отказался работать в отделе по расследованию убийств?

– Государственная служба не для меня, Говард. Ты, кажется, забыл, что шеф приказал тебе отвечать на вопросы, а не задавать их?

– Однако ты лишил себя стабильности. Твердая зарплата всегда надежнее случайного заработка.

– Когда я решусь обзавестись семьей, устроюсь клерком в скобяную лавку.

– Ладно, это твое дело! Могу же я использовать момент и поговорить со знаменитостью?!

– Нашел место.

– Ладно, задавай вопросы. Может, после моих ответов у тебя отшибет желание смотреть на изуродованный труп.

– А ты не мог мне предложить это наверху? Черт с тобой, давай выйдем на воздух и там поговорим.

Он кивнул.

Меня пробкой вышибло на улицу, и я несколько минут прочищал свои легкие. Небольшой скверик во дворе ведомственной клиники выглядел уютно.

Мы сели на лавочку, и я с удовольствием вытянул ноги.

– Ну, я слушаю? – хихикнул Томпстоп.

– С чего это Хмурая Туча решил, что это труп Лионел Хоукс?

– Ну, это вопрос не по адресу. Я отвечу на него так: если миссис Хоукс найдется живой и невредимой, то я буду очень удивлен. У меня ведь свой угол зрения, я не принимаю в учет улики, одежду и прочие атрибуты. Мне принесли медицинскую карту Лионел Хоукс, в девичестве Ричардсон, от нее я и плясал. После первичного осмотра я пришел к заключению, что рост, цвет волос, объем грудной клетки совпадают. Более тщательное исследование показало, что совпадает и возраст. Зубки как новенькие. Я имею в виду, не знали стоматолога. Но лица нет, остался только скальп. Зубы обследовались по уцелевшей челюсти. Внутренних заболеваний в медкарте не зафиксировано, и я не нашел их у покойницы. Волосы некрашеные, особые приметы отсутствуют.

– Имеются в виду родинки, родимые пятна, шрамы, татуировки?…

– Да-да. Тело идеально чистое.

– И не за что зацепиться?

– Ну, если Хоукс признает в этой женщине свою супругу, то нам придется в это поверить. Бедняжка упала с высоты в сто пятьдесят футов. Я делал свое заключение по тому, что осталось. В крови никаких примесей нет. На отравление не похоже.

– Алкоголь, табак, наркотики?

– Ничего. Легкие чисты, алкоголь отсутствует, патологических отклонений пет.

– Послушай, Говард, ты очень педантичный человек. Неужели ты смирился с тем, что перед тобой лежал труп новорожденного ребенка? Этакий разбитый вдребезги идеал.

– Мелочи есть. В раннем детстве у покойницы был перелом правой ноги в районе щиколотки. Слабый след. Кость срослась хорошо, и хромоты это вызвать не могло.

– В медкарте Лин зафиксированы подобные травмы?

– Ее карточка была заведена доктором Уайллером, когда девочке исполнилось десять лет.

– Почему Уайллер не внес в документ те болезни, которые перенес ребенок до десятилетнего возраста?

– Это ты выяснишь у него. В интересах следствия ему не задавали вопросов. Он свидетель защиты. Главное и единственное алиби Хоукса. Прокуратура такие вопросы хранит для процесса, чтобы обрушить их неожиданно и не дать к ним подготовиться.

– Но он предоставлял эту карту в следственные органы.