Мрачный шепот (ЛП)

Чья-то рука обхватила талию Гидеона, и он обернулся. От резкого движения его желудок скрутило, а в глазах на мгновение потемнело, и он скорее почувствовал, чем увидел, кто его обнял. Анья. Интересно, как долго он сможет держаться на ногах? И как долго сможет делать вид, что замечательно себя чувствует?

В то время как Анья возвращала Гидеона в вертикальное положение, клубничный аромат богини атаковал ноздри воина, и он едва не рухнул прямо на нее.

— Я тут подумала. Я охотно пойду с этим невоспитанным ребенком, — тихо сказала она. Чтобы Люциен не услышал?

— Да, — ответил Гидеон, в то же время отрицательно мотнув головой в знак несогласия. И был тут же наказан за неосторожное движение еще одним спазмом желудка и мельтешением тысяч мух перед глазами.

Анья взяла в ладони лицо Гидеона, притянула его к себе, как будто собиралась поцеловать — и на самом деле легонько поцеловала — а потом промурлыкала ему на ухо:

— Вне этой комнаты моя сила может полностью вернуться. И я смогу, наконец, воздать Стефано по заслугам.

Если Люциен придет в себя и обнаружит, что Анья исчезла… Нет, Гидеон не мог допустить, чтобы его друг прошел через такое.

Когда дело доходило до Люциена, Гидеон не всегда испытывал чувство вины. С того момента, как ими овладели демоны, Люциен был для него как брат, опекавший его и успокаивавший, когда Гидеон становился слишком диким. И, тем не менее, когда пришло время выбирать между Люциеном и Сабином, Гидеон выбрал Сабина, потому как всем сердцем верил, что Ловцы заслуживали смерти за то, что сделали с Баденом, хранителем Недоверия. Люциен же до сих пор мечтал о мире. Гидеон тоже не утратил своей веры, но при этом понимал, что Люциен заслуживал лучшего отношения к себе.

— Сейчас самое время оставить твоего мужчину, — сообщил Стефано. — Не бойся, после того, что я сделаю с тобой, я позволю тебе вернуться и рассказать ему об этом.

— Пошли, — приказал мальчик, поднимаясь. Он махнул рукой, делая знак Анье следовать за ним. — Если будет нужно, я заставлю тебя.

Гидеон должен был остановить ее. Но как? Силы покидали его, заменяясь все большей и большей болью. Вскоре он станет совершенно беспомощным и несколько часов, а то и дней будет не в состоянии даже подняться без посторонней помощи.

Другие Повелители так же находились не в лучшей форме. Пришлет ли Стефано Ловцов, чтобы подавить сопротивление воинов численным перевесом, а потом разделить их? Или он собирался оставить их здесь, чтобы не дать их силам вернуться, как Анья и подозревала? Впрочем, это не важно, решил он. Существовал только один способ, чтобы выиграть время и придумать план побега.

— Я не хочу, чтобы ты взял меня вместо нее. Не хочу, чтобы ты допрашивал меня, — сказал Гидеон. — Стефано, скажи мальчику взять Анью и оставить меня.

Последовала пауза, пока расшифровывалась его ложь.

— Нет, — задохнулась Анья. А затем, понимая, что ее отказ не переубедит воина, схватила Гидеона за руки и толкнула на пол, ударив ногой в живот один раз, другой, третий. Будучи не в состоянии удержаться, Гидеон буквально вывернулся наизнанку, раз за разом содрогаясь от рвотных спазмов, пока в желудке ничего не осталось. — Видишь? Он не может разговаривать. Ты возьмешь меня, — твердо произнесла она, — или никого.

— Приведи их обоих, — развеселился Стефано, словно он только что получил долгожданный подарок.

После недолгой заминки мальчик проник в тело Аньи, словно растворившись в ней. Возможно, он полностью завладел ею, потому что она вышла с комнаты, совершенно не сопротивляясь. Черт бы его побрал!

Когда мальчик вернулся, Гидеон предупреждающе поднял руку:

— Я не хочу сделать это сам.

Мальчик с облегчением кивнул в ответ.

Гидеон неуклюже поднялся на ноги и бросил на друзей прощальный взгляд.

Глава 27

Гвен удивилась, увидев сестер в медиа-комнате — гррр, комнате развлечений, что в принципе одно и то же — когда ступила внутрь. Еще больше она удивилась, когда ни одна из них не вскочила с дивана и не попыталась пырнуть ее кинжалом.

С трудом оторвав взгляд от сестер, Гвен принялась рассматривать остальных. Интересно, кто её поддержит, а кто — нет? Эшлин, Даника и Камео расположились за дальним столом, двое склонились над свитками, шурша пожелтевшей бумагой, а третья что-то печатала на ноутбуке. Красивое лицо Эшлин выглядело сосредоточенным. Даника была мертвенно-бледна, в глазах ее сквозила боль. Камео хмурилась.

Уильям, Кейн и Мэддокс отсутствовали. Гвен подозревала, что эта троица находилась сейчас в городе, разыскивая подзадержавшихся Ловцов. Напротив женщин Аэрон и Парис, обсуждая план дальнейших действий, играли в бильярд. Гвен отметила, что их синяки в основном поблекли. Ну, вернее, синяки Париса в основном поблекли. Сказать то же самое про Аэрона было сложно, так как он был покрыт татуировками с ног до головы.

— Говорю тебе, я видел её, — настаивал Парис.

— Либо ты принимаешь желаемое за действительное. Либо это навеянные амброзией галлюцинации, — возразил Аэрон. — Когда мы упали, ты был в сознании. Видел ли ты её снова?

— Нет. Она, наверно, скрылась.

Аэрон был безжалостен: