Мрачный Вампир (ЛП)

Брия не давила на Шелль желанием знать подробности. Честно говоря, она не думала, что хочет их слышать. Она верила, что сестра Ронана не хотела обращать Лукаса. Ее запах не испортился ни в малейшей степени.

— Ты больше, чем собственный ковен, — заметила Брия. Шелль глянула на нее краем глаза, но не призналась. — У тебя своя раса.

Как и Шелль, Лукас не был частью коллектива. Возможно, это было к лучшему. Возможно, это исправит разбитое сердце Лукаса. Шелль могла дать ему цель. Жизнь за пределами ковена дяди Брии, на которую он надеялся.

— Волчьей стаи больше нет, — со смехом сказала Шелль. Ее выражение лица стало серьезным, а тон смягчился: — это пугает меня до усрачки. С тех пор я чувствую себя такой одинокой, — она прервалась. — Приятно больше так себя не чувствовать.

Сердце Брии болело за Шелль. Она знала ужасную боль от изоляции. Быть окруженной людьми и оставаться совершенно одной.

Шелль наклонила голову. Действие заставило ее казаться дикой и хищной. Она почувствовала что-то, услышала что-то, чего даже не уловили вампирские чувства Брии.

— Лукас очнулся, — пробормотала Шелль. — Ты можешь пойти поговорить с ним, если хочешь.

Брия пропустила их ранний беззаботный стеб о реалити-шоу. Нынешний поворот разговора быстро стал слишком угрюмым. Она не могла игнорировать внезапную печаль, которую излучала Шелль, или то, как она давила на воздух и затрудняла дыхание.

— Спасибо, Шелль. Я принесу тебе карамельный макиато, если хочешь. Однако, как бы то ни было, не думаю, что тебе нужно оставаться здесь взаперти. Изоляция не усилит твой контроль. Тебе нужно вернуться в мир.

— Ты хорошая девочка, Брия, — сказала Шелль. — Неудивительно, что Дженнер так влюблен в тебя. — Шелль вернулась к переключению каналов, к всему что угодно, кроме Брии.

Брия повернулась и направилась по узкому коридору, который вел мимо столовой и кухни. Дрожь предвкушения танцевала у нее по спине. Не обязательно предупреждение об опасности, просто щекотка чувств, которая убедила ее, что будет хорошей идеей оставаться на ногах. Она прошла мимо ванной и небольшого кабинета и остановилась перед закрытой, дубовой дверью. Постучала кулаком по поверхности, три легких стука, и она наклонилась к дереву.

— Лукас? Это Брия. Можно мне войти?

— Брия? — Его голос огрубел, когда он произнес ее имя. — Это не похоже на тебя.

К вампирским чувствам было трудно привыкнуть. Ничего не звучало так, как должно, выглядело так, как должно. Обращение, безусловно, было возрождением, и требовалось время, чтобы приспособиться к изменениям. Брия открыла дверь и вошла в комнату.

— Это я. Тебе просто нужно привыкнуть слышать новыми ушами.

Брия оставалась близко к двери. Комната была не большой, но пространство, которое она держала между собой и кроватью, дало ей небольшое количество комфорта. Если бы она почувствовала, что Лукас не контролирует себя, то могла бы легко выскользнуть за дверь.

— С тобой все в порядке, Лукас? — На вопрос ответила жуткая тишина, давившая на плечи Брии. — Тебе что-нибудь нужно?

Он ответил горьким вздохом, который охладил Брию. Она обхватила себя руками, будто пытаясь согреться. Бездушие было тяжелой ценой, которую нужно было заплатить за обращение. И хотя для нее этот момент был кратким, Брия вспомнила апатию, темную пустую дыру, которая открылась внутри нее.

— Я не знал, что жажда будет такой, — прохрипел Лукас. — Я не знал, что могу испытывать такую жажду. Как можно чувствовать это и быть таким пустым, Брия?

У нее не было ответов для него. Никто из них, кроме Михаила, не мог ответить на это, и, возможно, даже он не мог объяснить Лукасу то, через что он проходит. — Скоро ты обретешь пару, и эта пустота исчезнет.

— Я надеялся, что буду привязан к Шелль. Если честно, я надеялся… — он задушил слово горьким смехом. — Я был столь глуп в своих надеждах.

— Ты совсем не глупый, Лукас.

Брия сделала шаг вперед и еще один. Лукас сидел, прижавшись спиной к изголовью кровати, обнажив грудь, простыня прикрывала его узкие бедра. Он провел рукой по светлым спутанным волосам и испустил рваное дыхание.

— Шелль хочет, чтобы ты думала, что мы переспали. — Лукас говорил так тихо, что Брии пришлось напрячься, чтобы услышать его даже с ее превосходящими чувствами. — Ну, мы спали, но только спали. Мы целовались. Я обнимал ее. Мы утешали друг друга в нашем одиночестве. Но на этом все. — Взгляд Лукаса стал твердым; его зрачки сияли, как серебряные диски в темноте. — Она сказала, что не может заставить себя лишить меня девственности, как и души.

Сколько Брия себя помнила, Лукас был ее доверенным лицом, а она была его. Пустота его слов вторила боли, которую, как она знала, он не мог не чувствовать, и все же она ощущала все за него. Это вонзалось в ее сердце острыми когтями. Уязвимость Лукаса придала его запаху острый оттенок, и Брия поморщилась. Он бы воспринял это как отказ, но по жесту Шелль, Брия поняла, что все предположения о женщине были неправильными.