Мрачный залив

– Не совсем, – говорит она. – Вскрытие тех двух девочек только что завершилось. В записях о рождении я нашла их имена. Мира и Бет.

Я ощущаю, что это еще не все, но не хочу давить. Если Кец захочет, чтобы я знала, она мне скажет.

– Как ты? – спрашиваю я ее. – Если честно?

Я слышу, как дрожит ее дыхание, и это причиняет мне боль.

– Все хорошо, – произносит она, и я отчетливо различаю в этом ответе ложь. – Теннессийское бюро расследований берет дело себе, мне только что сообщили.

– И ты просто собираешься уступать? – спрашиваю я ее. Я знаю, что это не так. И ее молчание подтверждает это. – Кец…

– Я не могу просто взять и бросить все это, Гвен. Эти малышки…

Да, конечно, погибшие девочки… Но есть еще кое-что, и мы обе это знаем. Дитя, которое она носит, было для нее радостью, а этот случай стал напоминанием о том, как ужасно хрупка жизнь и как невыразимо окончательны трагедии.

Я понимаю, почему она одержима этим делом; я, вероятно, тоже была бы одержима. Но это рискованно. В свое личное время Кец делает много таких вещей, которые в более крупном подразделении полиции, нежели нортонское, могли бы счесть сомнительными. Ведение собственного расследования будет достаточно крупным нарушением, чтобы ее работа в полиции оказалась под угрозой – если только она не получит разрешение от своего шефа. Мы обе это знаем. Теннессийское бюро расследований тоже не одобрит ее вмешательство… и еще меньше одобрит участие Гвен Проктор, бывшей жены маньяка, пусть даже с лицензией частного детектива. Но я не собираюсь спрашивать их разрешения; полагаю, что и Кец тоже.

– Так что у тебя в планах? – спрашиваю я.

– Я подумала, что надо бы проехать по той дороге в обе стороны, – отвечает она. – Там вроде есть несколько жилых домов. Может быть, кто-нибудь что-нибудь видел.

– А может быть, ты оставишь это ТБР?

– Сегодня они собираются по квадратам прочесывать лес вокруг того пруда, – говорит Кец. – Я только что говорила с Престером, и он собирается там быть. Я пыталась отговорить его, но смогла убедить лишь работать посменно, так что приму у него вахту, как только закончу эту проверку.

– Тебе нужна компания? – спрашиваю я. – Кец, с тобой должен кто-то быть, особенно если ты намерена стучаться в двери к посторонним людям.

– Было бы неплохо. Но ты должна держаться позади – так положено.

– Встретимся у твоего офиса, – говорю я ей. – Дай мне сорок пять минут.

– Хорошо, – соглашается она. – Будь осторожна за рулем и сбрось мне эсэмэску с парковки; ты же знаешь, как на меня будут коситься, если ты зайдешь в здание.

– Ну да, понимаю. Я буду осторожна. Ты не против, если я дам тебе непрошеный совет?

– Давай.

– Сделай несколько глубоких вдохов-выдохов. Прочисти мозги. Потом посоветуйся со своим боссом. Я знаю, что тебе хочется нырнуть во все это очертя голову, но факт в том, что, по-моему, это будет долгая и тяжелая работа. Прибереги свою страсть на потом. Она тебе понадобится.

– О, – отвечает она, – страсти у меня хватит. Поверь.

Я верю. В ее голосе звучит небывалая твердость. Зрелая, глубоко укоренившаяся.

Кец быстро прощается и вешает трубку, и я откладываю на потом проверку, над которой заснула, и собираюсь в поездку. Уже достаю из холодильника бутылку воды, чтобы взять с собой в дорогу, когда раздается звонок в дверь. Я смотрю на монитор камеры безопасности, чтобы проверить, кто это.

На экране вижу курьера с планшетом в руках; вид у него нетерпеливый. Позади него на улице виднеется фургон темного цвета без эмблемы. Я несколько секунд рассматриваю курьера. На его рубашке тоже нет логотипа, только какой-то бейдж. Мне нравились прежние времена, когда курьеры приезжали на отмеченных фирменным знаком машинах в четко различимой униформе. В наши дни кому-либо легко проникнуть в дом, нужны лишь планшет и сумка.

Через домофон я прошу доставщика поднести бейдж поближе к камере. Выглядит вполне настоящим. Поэтому я иду к двери, отключаю сигнализацию и открываю дверь. Как обычно в таких ситуациях, я настороже: машинально просчитываю местонахождение ближайшего оружия, собираюсь на случай нападения. Вот что делает с тобой ПТСР: заставляет тебя постоянно оценивать шансы на выживание как в обычной обстановке, так и в случае каких-то неожиданностей. Это утомительно. Но в моем случае – просто необходимо.

Водитель просто сует мне планшет и говорит:

– Распишитесь вот здесь, пожалуйста.

Я беру устройство и вывожу пальцем что-то, даже отдаленно не напоминающее подпись, но он не смотрит на это, только нажимает кнопку и протягивает мне узкий длинный конверт из плотной бумаги. Курьер уже на полпути к фургону, когда я переворачиваю конверт и вижу, что это письмо адресовано не мне… точнее, не Гвен Проктор.

Оно адресовано Джине Ройял, моему прежнему «я». Обратного адреса нигде не видно.