Мрачный Жнец (перевод Н.Берденникова под ред. А.Жикаренцева)

– Почти полная бутылка соуса, – печально произнес аркканцлер. – Я совсем недавно открыл ее.

– Знаете, и все-таки природа – это нечто чудесное, – промолвил главный философ. – И не надо так смотреть на меня. Это не более чем замечание.

– А ведь были времена, когда… – начал было Чудакулли, и тут компостная куча взорвалась.

Не было никакого треска или грохота. Это была самая сырая, самая жирная кончина за всю историю смертей от метеоризма. Темно-красное пламя, окаймленное черным дымом, взметнулось к потолку. Ошметки кучи разлетелись по всему залу и заляпали все стены.

Волшебники выглянули из-за обстрелянной чаинками баррикады.

На голову декана шлепнулась капустная кочерыжка.

Он посмотрел на маленькое пузырящееся пятно, оставшееся на каменных плитах.

Его лицо растянулось в счастливой улыбке.

– Вот это да! – сказал он.

Постепенно начали распрямляться остальные волшебники. Отток адреналина уже начал оказывать свое чарующее действие. Все заулыбались и стали похлопывать друг друга по спинам.

– Ну как, понравился наш соус?! – взревел аркканцлер.

– К барьеру, вонючий мусор!

– Ну что, умеем мы надрать задницу, или умеем мы надрать задницу? – задыхаясь от счастья, выпалил декан.

– Во второй раз ты пропустил «не». К тому же я не уверен, что у компостной кучи вообще есть… – начал было главный философ, но тут волна всеобщего возбуждения накрыла его с головой.

– Теперь эта куча сотни раз подумает, прежде чем связываться с волшебниками. – Декана уже понесло. – О да, мы – самые хитрые, мы – самые крутые…

– Модо говорит, что всего было четыре кучи, – сказал казначей.

Все замолчали.

– Может быть, стоит взять посохи? – предложил декан.

Аркканцлер тронул носком башмака кусок взорвавшейся кучи.

– Мертвое оживает, – пробормотал он. – Мне это совсем не нравится. Что дальше? Статуи начнут разгуливать?

Волшебники посмотрели на статуи покойных аркканцлеров, стоявшие вдоль стен Главного зала. Однако здесь все статуи не поместились, поэтому в коридорах Университета их тоже хватало. Университет существовал многие тысячи лет, а аркканцлер, как правило, больше одиннадцати месяцев на своем посту не задерживался, так что статуй было предостаточно.

– Знаешь, лучше бы ты этого не говорил, – упрекнул профессор современного руносложения.

– Это всего лишь предположение, – возразил Чудакулли. – Пошли, посмотрим на оставшиеся кучи.

– Да! – взревел декан, охваченный приступом необузданной, нехарактерной для волшебника крутости. – Мы – крутые! Да! А мы крутые?

Аркканцлер удивленно поднял брови и посмотрел на других волшебников:

– Мы что, крутые!

– Э-э… Лично я себя чувствую крутым, но в меру, в меру… – ответил профессор современного руносложения.

– А я определенно очень крут, – похвастался казначей и добавил: – Это потому, что у меня нет башмаков. Попробуйте справиться с такой кучей без башмаков!

– Как все, так и я, – выразил свое мнение главный философ. – Скажут быть крутым, буду крутым.

Аркканцлер повернулся к декану.

– Похоже, – сказал он, – что мы все здесь крутые.

– Йо! – воскликнул декан.

– Йо что? – не понял Чудакулли.

– В этом случае не «йо что», а просто «йо», – пояснил из-за спины главный философ. – Это есть обычное уличное приветствие, а также утвердительная частица с компанейскими воинствующими оттенками и мужественно-солидарным подсмыслом. Очень распространена в Тенях.

– Что? Это что-то типа «вот здорово»?

– Ну, отчасти… – несколько неохотно подтвердил главный философ.

Чудакулли был приятно удивлен. Охота в Анк-Морпорке была совсем никакая. Он не подозревал, что можно так отлично проводить время в собственном Университете.

– Правильно! – воскликнул он. – Пойдем уроем эти кучи!

– Йо!

– Йо!

– Йо!

– Йо-йо!

Чудакулли вздохнул.

– Казначей!

– Да, аркканцлер?

– Ты хоть попытайся понять, ладно?

Над горами скапливались облака. Билл Двер ходил взад-вперед по полю, размахивая самой обычной крестьянской косой. Ту, что так долго точил, он на время спрятал в амбаре, чтобы случайно ветер не затупил. За Биллом шли нанятые госпожой Флитворт работники, которые вязали и укладывали снопы. Билл Двер уже понял, что больше одного работника на полный рабочий день госпожа Флитворт никогда не нанимает. Остальных она набирала по мере надобности, чтобы сэкономить пенсы.

– Никогда не видел, чтобы пшеницу убирали косой, – сказал один из помощников. – Это ведь всегда серпом делают.

Они прервались на обед и расположились у забора.

Раньше имен и лиц Билл Двер не запоминал – только если это касалось его прямой работы. Взять, к примеру, пшеницу, что росла по склону холма и состояла из отдельных колосьев. Каждый колос мог обладать множеством занятных индивидуальных особенностей, которые отличали его от других колосьев. Ну а с точки зрения жнеца, все колосья были… просто колосьями.

Однако теперь Билл стал замечать небольшие различия.