Мрак

Надрожавшись, Светлана все же незаметно для себя заснула. Мрак страшился шелохнуться, лежал как горячая глыба, выброшенная вулканом. Ее ровное дыхание помогло держаться дальше. Не может же нарушить ее сон, испугать, увидеть отвращение в ее чистых глазах?

Когда в щели стала разгораться светлая полоска, он чувствовал себя изможденным, будто всю ночь перетаскивал Рипейские горы на место Авзацких. Тело болело, ощущение было такое, словно по нему проскакал табун голов так тысяч в сто. А потом развернулся и проскакал обратно. И так всю ночь.

Светлана во сне вздрагивала, легонько вскрикивала. Он трогал ее волосы, она сразу успокаивалась, спала тихо. Когда рассвело, он тихонько сполз с ложа, оделся, взял лук и стрелы.

За ночь пыль улеглась, воздух был чист, умыт росой. Вдали блистали горы, чудовищно далекие, но в чистом по утру воздухе Мрак различал в дальних утесах каждый камешек, каждый куст. Из темных ущелий поднимались холодные струи, а вершины гор внезапно заблистали.

— Солнце, — сказал Мрак с горечью. — Ты видишь все... Что-то у меня идет не так. Подай знак, как поступить по-людски!

Он побежал, прыгая с камня на камень, забирался в горы выше. Там ходят горные козлы, там воздух еще чище, и мысли становятся нечеловечески ясными, правильными. Недаром же всякие мудрецы взбираются на жилье как можно выше.

Он бежал вниз по склону, на плечах была приятная тяжесть теплого горного барана. Дурень отбился в сторонку, показывая самостоятельность, молодой и неопытный, а значит — сочный, нежный, не наростивший тугих жил, и Мрак попал стрелой в горло.

Баран сделал прыжок и рухнув со скалы к ногам Мрака. Мрак перерезал горло молодому дурню раньше, чем всполошилось стадо. А старый опытный вожак, которому было видно все, лишь грозно топнул копытом. Глаза его были злые, остерегающие. Мрак развел ладони в стороны. Мол, я уже удовлетворен, больше не возьму. Тебе же лучше: на следующее лето этот дурак начал бы с тобой борьбу за власть над стадом.

Чуть повеселев, он вскинул еще теплую тушу на плечи, помчался вниз. Когда из-за поворота вдали показалась хижина, он от неожиданности сбился с бега. В сторонке щипали траву двое новых коней, из щелей в крыше вился, несмотря на рань, синий дымок.

Мрак заторопился, уже различил на одной лошади расшитую попону. Такие выбирал для своих коней Гонта, за что его поедом ела Медея...

Когда он был в сотне шагов, Гонта вышел навстречу веселый, сияющий как кот, стащивший сома. Правда, Мрак заметил и тревожные складки на лбу.

Гонта раскинул руки:

— Уже с добычей? Рано ты встаешь!

— Чтобы поспеть сюда в такой час, — ответил Мрак, — надо встать еще раньше.

Пока обнимались и выбивали друг из друга пыль, в распахнутых дверях появилась Светлана, за ее спиной высился Ховрах. Он потолстел еще, пыхтел, а рот стал шире, чем у Хрюнди.

Гонта отстранился, счастливо смотрел в лицо Мрака:

— Боги!.. Ты все-таки добился своего.

— Все еще не веришь? — спросил Мрак.

— Не верю, — признался Гонта. — Царская дочь в жалкой хижине?

— Я тоже не верю, — ответил Мрак.

Голос его был серьезным, и Гонта тоже посерьезнел, оглянулся на Светлану. Она стояла в дверном проеме, наблюдала за ними с задорной улыбкой.

— По ее виду, — сказал Гонта осторожно, — я бы сказал, что она счастлива.

Мрак отвел глаза:

— Сейчас разделаем барана, перекусим... Расскажешь, что заставило тебя покинуть Медею так внезапно.

— Почему ты решил, что я близок с Медеей? — ощетинился Гонта.

— Да уж слишком грызлись, — буркнул Мрак. — Как будто видели, что боги вас сводят, потому упирались и кусались вовсю.

Гонта не ответил, но пока разделывали барана и насаживали кусочки мяса на прутья, посматривал на Мрака удивленно и настороженно. Ховрах принял самое деятельное участие, постепенно вовсе отстранил обоих от священного обряда приготовления жареной печенки. Светлана принесла воды и поставила котел на огонь.

Гонта отвел Мрака в сторону:

— С милой и в шалаше найдешь небеса... Но я прискакал сюда, загоняя коней, сообщить о подвижке войск на кордоне с Артанией. Да и с гор начали опускаться странные люди, грабят. Все пользуются, что Додон слаб, хитроумный Голик погиб, Светлана уехала за тобой... она тоже умела править. Теперь в стране беспорядки.

— А я при чем?

— Ты смог бы...

— Нет, — отрезал Мрак. — Я не люблю тесные детинцы с их душными запахами. Я ненавижу ложь, притворство...

— Мрак, — перебил Гонта, — Мрак! Опомнись. Ты говоришь как ребенок. Люблю или не люблю — это по-детски. Взрослый человек это уже другой человек. Он постоянно приносит свои желания в жертву. Соседям, друзьям, детям, родителям... женщинам. Я не говорю уж о долге чести, который превыше всего.

— Ну-ну, — поторопил Мрак.

— Не догадываешься?

— Догадываюсь. Но скажи ты. Небось, всю дорогу готовился.

— Готовился, — признался Гонта, — но все слова вылетели, когда тебя увидел. Я думал, застану счастливчика, который упивается любовью! А когда тебя увидел, то сперва решил, что с гор спускается грозовая туча.