Мрак

Оглушенный ударом и болью, воин выронил меч, слепо сделал два шага. Волк, хохоча, взмахнул мечом и под крики срубил второе ухо, а лезвие точно так же срезало щеку, что повисла кровоточащим ломтем шириной с ладонь взрослого мужчины. Белые зубы сразу залило кровью, ее алые струи заливали шею, грудь, стекали по ногам и забрызгивали золотой песок.

Волк вскинул руки, взревел:

– Маржель!!! Прими от меня.

Ему опустили лестницу, он неспешно поднялся и сел рядом с белесым человеком, в котором Мрак узнал хозяина лодки Кажана. Лестницу убрали, народ шалел на рядах, вскакивал, орал, ибо на току ползали двое: за одним волочились сизые внутренности, а другой казался уродливым до смешного – щеки висели по бокам, как два ярко-красных языка, а из-за обнажившихся зубов казалось, что несчастный смеется. Это доводило толпу до неистовства: орали, падали от смеха под скамьи, сучили ногами, хватались за животы, от хохота не могли выговорить ни слова.

Рядом с Мраком кто-то ругнулся:

– Все мы – твари, но эта тварь… подлая!

Мрак покосился на смуглого невысокого мужчину, тот неотрывно следил через решетку. Кулаки сжимались и разжимались. Не такие огромные, как у Мрака, но без капли жира, сухие и с белыми костяшками.

– Почему? – буркнул Мрак.

– Не дал им легкой смерти.

Мрак кивнул. Да, одно дело убить, на этом мир держится, все едят друг друга, но изгаляться – не по-мужски. Сильные так не поступают. А мужчина обязан всегда быть сильным.

– Насыпь ему на хвост соли, – посоветовал он.

– На хвост? – переспросил тот, не поняв.

– Ну да. Что у тебя, хвоста нет?

Тот коротко усмехнулся, отвел взгляд от залитого кровью тока. Там уже появились слуги с крючьями. Глаза куява были синие, холодные. Он скользнул взглядом по недоброму лицу Мрака:

– Кто-нибудь насыплет. Непобедимых нет. Тебя как зовут?

– Мрак.

– Мрак? Таких имен нет. Говорят, ты из Леса?

– Пусть говорят.

– Но ты в самом деле слав?

– Я – гиперборей.

Мужик улыбнулся:

– Я – куяв. Ладно, Мрак, увидимся…

– Это уж точно, – согласился Мрак невесело.

Куяв снова смерил оценивающим взглядом его могучую фигуру:

– Может быть, ты и попробуешь насыпать ему своей соли…

– Я? – спросил Мрак, чувствуя в словах куява недоговоренность.

– Если победишь.

– А что тогда?

– Ты не знаешь?

– Я не здешний.

В глазах куява блеснула насмешка:

– Волк выйдет на ток еще раз. В конце. Он всегда дерется с победителем. Он говорит, что оказывает тому честь погибнуть от руки свободного человека.

Мрак повернулся к решетке, стараясь разглядеть Волка. Даже с такого расстояния он выглядел устрашающе. Сидя, высился над всеми, словно стоял, плечи занимают на лавке места двоих, голова отсюда кажется размером с пивной котел. Когда смеялся, громовой хохот заглушал крики толпы и ржание коней.

– Присмотрись, присмотрись, – подсказал насмешливо куяв. – Вдруг тебе придется с ним схлестнуться? Если, конечно, знаешь, за какой конец топора браться. А то я видел и покрупней тебя увальней.

Подошел Зализняк. Мрак заметил ощупывающий взгляд. Желтоглазый все присматривается к нему, словно что-то пытается вспомнить.

– А ты как сюда попал? – полюбопытствовал он словно невзначай.

Мрак огрызнулся:

– Самому бы понять.

В самом деле, с того дня, как увидел ее на жертвенном камне, всеми жилками волчьей души стремился к ней. Не зная, что скажет и что будет делать. Вон у Таргитая все получалось само, у Олега и то складывалось, даже против его воли, а тут всем сердцем и каждой каплей крови рвется к ней!

– Ладно, – сказал он вслух, – я ее нашел… Остался шажок.

Зализняк подбросил высоко меч, тот звякнул о потолок. Когда падал обратно, Зализняк ловко поймал за рукоять:

– Я не знаю, о каком шажке речь. Но слыхивал, что последний намного длиннее первого.

– У меня длинные ноги, – возразил Мрак.

Зализняк оглядел мрачные стены, угрюмые лица обреченных на бой до смерти:

– Имея длинные ноги, можно шагать по вершинам гор. Но здесь не помогут даже мои длинные руки.

Внезапный шум и ликующие крики прервали его на полуслове. Вверху все вставали с лавок, орали, поднимали руки, а потом часто и низко кланялись.

По широкому проходу к переднему ряду лавок под руки вели высокого грузного человека. За ним двигалась свита, но Мрак видел только этого человека. В нем были властность, мощь, лицо было подобно рыкающему льву, грозное и величественное, а двигался так, словно весь мир принадлежал ему.

– Додон, – шепнул над ухом Зализняк. – Тцар…

На передней лавке поспешно положили расшитую золотом подушечку, а под ноги раболепно бросили широкий ковер, край свесился по камню. Сесть Додону помогли с величайшим почтением. Вряд ли немощен, уважение выказывают не только тцарям, но теперь Мрак рассмотрел, что пухлое лицо Додона в самом деле выглядит нездоровым, словно бы жрет в три пуза дни и ночи, упивается винами, гребет всех девок, спит только на нежнейших перинах, убивающих в человеке всякую крепость и мужество.