Мрак над Джексонвиллем

– Я дал зеленый свет…

Конец фразы потонул в какой-то невероятной каше, потом голос Болдуина стал опять слышен четко:

– Они будут у вас через несколько часов. Старший офицер – капитан Строберри. А пока, если можно так выразиться, прикиньтесь мертвыми.

Снова раздался какой-то треск. Саманта повысила голос:

– Мистер Болдуин? Вы слышите меня? Вашингтон передал вам сведения по химическому оружию? Мистер Болдуин?

Связь прервалась. Все молча смотрели на онемевшую трубку. Саманта положила ее на аппарат.

– Попытаюсь отправить факс.

Она взяла чистый листок и быстро стала составлять текст:

«С. Вестертон Дж. Болдуину. Срочно.

Совершенно необходимы сведения о последних операциях, проведенных или проводимых в зоне Лос-Аламоса. Есть вероятность химической интоксикации или генетических мутаций».

Она зашифровала письмо, вставила его в аппарат, набрала номер, а Хейс тем временем сжег черновик. Замигала надпись: «Номер занят». Сэм в отчаянии хрустнула пальцами:

– Черт!

– Думаю, лучшее, что мы сейчас можем сделать, так это немножко отдохнуть в камерах. До приезда солдат будем дежурить по очереди, – решил Уилкокс. – А пока я сменю Стивена.

Он взял шляпу и вышел.

Марвин вертел в пальцах карандаш и смотрел на него в глубокой задумчивости.

– Чего я никак не могу понять… – начал он.

– Да? – коротко отозвалась Сэм, все еще склонившись над факсом.

– Так это что происходит с тараканами.

– А что с тараканами?

– Они порезали меня, Сэм; ты видела когда-нибудь тараканов, способных кого-то порезать? И в пять минут оккупировать целое кладбище?

– Наверное, они просто переродились. Лос-Аламос вполне может оказаться тайным Чернобылем…

– Есть индейская легенда о том, что тараканы – не насекомые, а пятнышки мрака… – сказал вдруг бесшумно вошедший Бойлз.

Марвин и Саманта разом обернулись.

– Простите?

– Я говорил о том, что одна индейская легенда гласит, что тараканы – вовсе не насекомые, а рассеянные по всему миру кусочки мрака. Мне рассказал ее старый Леонард. Согласно легенде, в небесах некогда произошла страшная битва между богом Света – Солнцем, влюбленным в богиню Жизни, и богом Тьмы, Луной, влюбленным в богиню Смерти, – каждый считал себя блистательнее и важнее другого. Бог Тьмы проиграл битву и рухнул в хаос, вызвав тем самым настоящий обвал мрака. Коснувшись земли, мрак разбился на мельчайшие кусочки – из них и родились тараканы. Они – глаза и уши бога Тьмы, посланники несчастья, ибо с момента своего падения бог Тьмы, пребывая в хаосе, беспрестанно стремится уничтожить мир, созданный богом Света. От его любовных утех с богиней Смерти родились вампиры, призраки и прочие существа, выходящие за грань понятия «человек».

– Красивая легенда и очень кстати в данной ситуации; ну спасибо, Стивен, хорошо ж вы нас утешили!

– Простите, мисс; вечно я болтаю лишнее.

– А как звучит имя бога Тьмы? – спросил Марвин; легенда явно заинтересовала его.

– Его имя на индейском наречии означает «Тот Кто Противодействует», ученые переводят это словом «Версус».

– «Версус»… Может, он числится в картотеке Интерпола? – с невинным видом предположил Марвин.

– Ой, как смешно, Марвин! Так вот, если вы еще не совсем утратили интерес к научным фактам, могу сообщить, что тараканы – это ночные прямокрылые, и во многих языках мира их название восходит к нидерландскому «kakkerlak», что, в свою очередь, происходит от латинского «cancer» – «канцер», то есть «рак». Ну и кто же дежурит первым?

Она вышла, не дожидаясь ответа.

Бойлз расстегнул портупею.

– Вот это и в самом деле звучит совсем неутешительно – какого, спрашивается, черта этих тварей окрестили «раком»?

– Наверное, потому, что они плодятся и расползаются совсем незаметно… – задумчиво предположил Хейс.

Френки споткнулась и ухватилась за Дака. Почувствовала, как его горячая рука обхватила ее запястье, и оба они невольно прижались друг к дружке. Он молча шел вперед, освещая путь во тьме карманным фонариком.

– Еще далеко? – спросила Френки; ее бил озноб.

– Нет.

Они шагали по голому каменистому плато, усеянному высокими, вертикально стоящими скалами цвета охры. Френки потрогала пальчиком одну из них.

– Обалдеть, до чего эротичны. Значит, это сюда ты ходишь с подружками?

Туча закрыла луну, и не было видно, как Дак покраснел. Он пожал плечами. До чего же странный парнишка, подумала Френки. Ничего общего с той шпаной, которую она обычно цепляла себе на хвост. Никаких приступов ярости, никакой дерготни, истерик, оплеух по губам – когда слишком уж развыступаешься, – никаких мерзких объятий на продавленных кроватях, усыпанных пеплом от сигарет. Нет, этот парень если уж ведет тебя куда-то, то исключительно чтобы показать тебе озеро под луной. А вовсе не затем, чтобы предложить дозу кокаина на заднем сиденье какой-нибудь грязной тачки и там же потом тебя натрахать. Ей бы следовало встретить его раньше. А теперь – к чему все это? Она вздрогнула. Ну что за мысли? И что за истина вертится у нее на грани сознания?

Дак повернулся к ней:

– Почти пришли. Ты не устала?

– Я? С чего вдруг? Да я вообще чемпион по части пеших прогулок. Куда это ты уставился?