Мрак над Джексонвиллем

Стены прихожей дрогнули – их словно толкнуло вперед, к гостиной. Рут поспешно прикрыла себе рот рукой, чтобы больше не кричать. Они замерли. Черные лапки уже нервно теребили дверной косяк. В нетерпении. Рут вновь увидела Герберта. Герберт со шваброй – он изо всех сил ударяет по застекленной двери, створки распахиваются, и он выпрыгивает в сад. Да, но Герберту при этом сорок, ну пусть пятьдесят, пусть даже шестьдесят лет. Но не семьдесят восемь. И он не страдает артрозом бедра. Но в конце-то концов, старушка, чем же ты рискуешь? Сломать себе что-нибудь? Так тебя в два счета починят, в наше время все что угодно починить могут, даже такую старую развалину. Боишься, что не успеешь выпрыгнуть достаточно быстро? Но послушай: прыгать даже вовсе не обязательно, достаточно просто выбежать. Бегать-то ты еще можешь или нет? Нет. Ну попытайся. Нет. Но не будут же они вечно так и сидеть на стене. Им нужна ты. Нет. Да. И молчок!

Рут потянулась за прислоненной к стене метлой. Раздался какой-то глухой гул. Они жутко закопошились на стекле у нее за спиной. Внезапно она почувствовала запах. Невыносимый запах протухшего мяса. Гул усилился, перешел в такой пронзительный звук, что показалось – вот-вот стекла лопнут. Дрожащими пальцами она осторожно – миллиметр за миллиметром – повернула металлическую ручку двери, чуть отступила назад и нацелила швабру на дверной наличник. Резкий удар – и створки распахнулись, открывая проход. Рут Миралес выставила перед собой швабру – словно средневековый рыцарь копье. Гул, испускаемый насекомыми, перерос в какой-то дребезжащий смех – смех заржавленного механизма. Затем этот смех стал переходить в какую-то мелодию. Свободной рукой Рут перекрестилась.

Они пели. Миллионы огромных тараканов сгрудились на стенах и полу ее прихожей и пели. Узнав мелодию, она содрогнулась от возмущения.

Миллионы тараканов, устроившись на стенах, издевались над ней, распевая национальный гимн!

Внезапно она поняла, что они и в самом деле пришли за ней. Здесь они совсем не случайно, нет, они – посланники Сатаны! Покрепче ухватив швабру, Рут бросилась в атаку. Изо всех сил саданув щеткой по оконному переплету, она увидела, как створки распахнулись и масса тараканов, отчаянно суча лапками, рухнула вниз, в траву. Рут бросилась вперед.

Сзади послышалось какое-то шипение – как если бы кто-то гневно сопел, – но она, не оборачиваясь, не выпуская из рук швабры, бросилась вперед, к распахнутой калитке, не обращая внимания ни на стрекотание миллионов усиков, все еще исполнявших гимн, ни на пробегавших по ногам или попадавшим под тонкие фетровые подошвы тварей (дома она всегда ходила в мягких тапках), задыхаясь, вылетела на улицу и – все еще выставив перед собой швабру – словно марафонец на фи нише, побежала к супермаркету…

На углу улицы Рут совсем обессилела и замедлилг шаги. Ее дом превратился в какую-то черную тучу; стены его шевелились от гроздьями висевших на них тараканов. Извиваясь, словно облепившие дом змеиные языки, они скрипели от ярости.

И чего эта безумная старуха в тапочках размахивает шваброй, стоя посреди улицы? Джо Нельсон потянул за поводок, и Синди – его доберман, – икнув от возмущения, замерла на месте. Нельсон подошел к миссис Миралес, таща за собой упиравшуюся Синди:

– Рут? Что с вами?

Она повернулась к нему, скривив рот, и он подумал что у нее приступ.

– Дом…

– А что с домом?

Он перевел взгляд на ее дом и рухнул в обморок, Синди замерла, озадаченно глядя на него. Дом исчез пол кучей насекомых, облепленный блестящими на солнце панцирями; дом шевелился, как нечто живое; дом превратился в какую-то дьявольскую тварь, испускавшую омерзительный запах. Рут посмотрела на лежащего бег сознания чернокожего мужчину – Синди, поскуливая обнюхивала его – и двинулась дальше. Нужно предупредить полицию.

12

Джереми зашел в аптеку, купил жвачки. Теперь, внимательно вглядываясь во вполне мирную улицу, он возвращался назад, собираясь зайти к Лори. Никаких буйнопомешанных. Висят плакаты – парад начнется в три, – грузовичок с громкоговорителем разносит эту новость по всему городу. Навстречу попалась Дебби Фернандес, очень довольная, в короткой белой юбочке с блестками, украшенной лазурными помпончиками, – она шла репетировать с девочками праздничное шествие. Ну и дура же эта Дебби.

Вечно размалевывает себе лицо и ломается на все лады, отбрасывая назад жирные бесцветные волосы.