Мрак над Джексонвиллем

Саманта увидела, как автобус на безумной скорости, дребезжа, умчался вдаль — по дороге, ведущей в горы. Доносившийся из него вой ужаса смешался с истошными воплями толпы. Автобус на полной скорости вошел в поворот — на двух колесах — и исчез из виду. Саманта внезапно опомнилась и двинулась в путь.

Небо раскололось на части — гигантская зигзагообразная молния ударила в него и скрылась в холмах. Город плавал в мертвенно-бледном, похожем на электрический, синеватом свете. Какой-то насквозь промокший мальчик плакал, вцепившись в отцовскую ногу. Два подростка хохотали. Показывая зубы. Длинные и желтые. Господи, так и есть. Они направились к ней — спокойненько, вызывающе покачивая бедрами; от них несло падалью. Она достала револьвер и неторопливо прицелилась. Они замерли. Тот, что повыше, хотел было что-то сказать, но ненормально обширный набор новеньких длинных зубов ему явно мешал, и вместо слов получилась какая-то гулкая каша — Сэм сумела разобрать лишь: «шлюха… задница… сдохнуть», чего, впрочем, было вполне достаточно для того, чтобы понять их намерения. Она прицелилась в глаз тому, что говорил, и выстрелила. Пуля вошла прямо в зрачок — подросток покачнулся и завизжал. Она прицелилась во второго и опять выстрелила, пробив ему левый глаз. Тот тоже закачался, — похоже, он был удивлен. Потом — на редкость дружно — они выпрямились и бросились за ней; выбитые глаза стекали по не знавшим еще бритвы щекам.

Сэм уже была готова к тому, что сейчас их когтистые пальцы вцепятся ей в плечо, раздирая его до самой кости, как вдруг с размаху налетела на какого-то толстяка со свекольного цвета физиономией, наряженного шерифом.

— Нет, ну что за бардак; это неслыханно, я буду жаловаться!

Огибая его, она крикнула:

— Бегите, бегите отсюда быстро!

Герман Моргенштейн посмотрел на нее с недоумением. А потом увидел этих засранцев — Чеви Алонсо и Б. 2 Маркеса — наряженные трупами, они мчались во весь опор. Или эти инородцы вознамерились напакостить рыженькой?

— Стоп! Стоять! — взревел Герман, расставив руки в стороны.

Чеви и Б. 2 замерли, глядя на него.

— В нем добрый центнер мяса… — сумел-таки выговорить Б. 2 с мечтательным выражением на лице.

— Ну да, кореш, классный ням-нямчик… — улыбаясь, согласился Чеви.

Он схватил Германа за правую руку и оторвал ее, а Чеви тем временем то же самое сделал с левой.

— Я буду жаловаться… — слабеющим голосом произнес Герман, потом добавил: — Мама… — и рухнул на колени.

Истекая слюной, словно пара голодных собак, Чеви и Е. 2 набросились на него.

Дак остановился под зловонным дождем и огляделся. Человек в черном исчез. Он открыл рот, чтобы крикнуть: «Френки», и несметное число жгучих капелек обрушилось ему на язык. Он сплюнул, но омерзительный вкус так и остался во рту. Тот, кто извергает всю эту мочу, должно быть, настоящий гигант. Он увидел, что через опустевшую уже площадь бежит здоровенный черный фэбээровец, а с ним — Стивен Бойлз. На земле, среди опрокинутых прилавков, лежат распластанные тела — плоские, как галеты; дождь, словно иголками, сечет их каплями мочи. Ветер с каждой секундой усиливался — один раз даже дунул так резко, что Дак покачнулся. Ураган? В это время года их не бывает. Облака в небе крутились, и даже ветер, казалось, дул со всех сторон сразу. И тут он ее увидел. В самом конце улицы.

Френки.

На ней было белое платьице с вырезом на спине — а-ля Мерилин Монро, — не обращая ни малейшего внимания на бурю, она стояла возле витрины аптеки и разговаривала с каким-то человеком.

С человеком в черном.

Сердце Дака просто взвыло в груди.

Он бросился к ним.

Человек равнодушно на него глянул и опять повернулся к Френки.

Тотчас ветер стал вдвое сильнее, и Дак словно наткнулся на какую-то непроницаемую стену. Перебирая ногами, он без толку протирал подошвы — с места было не сдвинуться. Ничего не понимая, он изо всех сил старался преодолеть невидимый барьер. Чувствовал, как шквал ветра тянет его назад за волосы, чуть ли не вырывая их с корнем, вдавливает щеки, как страшный вихрь бьет его в грудь, вынуждая отступать шаг за шагом. Колдовство. Этот человек пустил в ход колдовство.

Человек в черном тащил куда-то Френки, схватив за запястье. Она отбивалась, что-то беззвучно кричала, но он непреклонно тянул ее за собой. Отпусти ее! Шарф, скрывавший лицо мужчины, упал, и Дак увидел нижнюю часть его лица — точнее, ее отсутствие. Торчали кости, вместо носа зияла дыра, безобразные, лишенные десен зубы. Сквозь прорехи в штанах светились белые берцовые кости. Живой мертвец. Мерзкий. Гадкий. Дак изогнулся дугой, сражаясь с ветром, напряг все мускулы, силясь его отогнать, и, проклиная себя за слабость, почувствовал, как от гнева и бессилия у него на глазах выступили слезы.