Мрак по наследству. 2 в 1

– Да, мистер Дирк, это все очень-очень подозрительно… – отвечал ему шериф, косясь на стоящих зевак. – Тут явно не обошлось без посторонней помощи. Либо кто-то из Фоллсов пожелал покончить с жизнью, ну и остальных под удар подставил. Но одно могу сказать точно – об этой семье никогда никто не говорил плохих вещей.

– Довольно странная история получается, мистер Коул… Может, мистер Фоллс слетел с катушек? Мы не нашли останков их детей. Соседи утверждают, что у миссис и мистера Фоллс была дочь. Тела родителей мы достали, а вот ребенка в доме не удалось отыскать.

– Ищите, ребенку слишком мало лет, чтобы он был способен уйти из дома. Он должен быть где-то здесь, под обломками. Что тут говорить, еще один труп ожидается… Вряд ли девочка выжила. Тяжело мне глядеть на мертвых детей…

Услыхав разговор о дочери семьи Фоллс, Эмма оживилась, ощутив прилив сил, посланный откуда-то свыше. Она, сильно разволновавшись, совсем забыла о двух маленьких дочках миссис Фоллс, Кэсси и Сэмми, и, вооружившись смелостью и надеждой, что те остались живы, прытко прошмыгнула мимо полицейских к обломкам сгоревшего дома. Она обязана им помочь. По-другому просто не может быть.

Обойдя дом со всех сторон и не найдя детей, Эмма судорожно припала к земле и еле слышно зарыдала. Она была очень признательна этой семье, и не знала, смогла бы она их отблагодарить когда-либо вообще. Если бы она нашла девочек, то забрала их с собой, хоть и не знала куда: у нее не было дома, и ей приходилось ночевать по подвалам и заброшенным домам; чтобы не протянуть ноги от голода и холода, она занималась воровством и иными преступными подработками. Но желание помочь и хоть как-то отблагодарить Фоллсов за их доброту переполняли храбрую, просторную для сердобольности и милосердия, и не погибшую в жестокости уличного выживания, душу Эммы.

Она продолжала лежать на обугленной земле, прислушивалась к каждому шороху. Что-то шевелилось под землей. «Подвал!» – смекнула Эмма и, подбежав к входу в пристройку, принялась судорожно отбрасывать в стороны доски и камни, обжигая и царапая худые руки. Наконец она нащупала железную ручку подвала, отворила ее и быстро пролезла вовнутрь.

Когда ее глаза привыкли к темноте, Эмма достала зажигалку и посветила перед собой. В углу подвала сидела, тихо шмыгая и поджимая под себя ножки, старшая дочка, Кассандра, или Кэсси, как ее называли родители. Четырехлетняя Кэсси испуганно глядела на огонь и прижимала к себе сверток, в котором, похоже была ее младшая сестренка Саманта.

Эмма неслышно придвинулась к Кэсси и осторожно протянула свою руку. Кэсси узнала Эмму сразу, и той показалось на секунду, что в глазах девочки промелькнула искорка радости от того, что ее отыскали. Эмма, ликуя в душе и думая, что поступает правильно, вытащила детей из подвала незаметно для остальных, и, схватив на руки и крепко прижав к себе, стремглав помчалась куда глаза глядели.

Ноги Эммы, обутые в потрепанные тряпочные кеды, были сплошь изрезаны осколками и щепками, и от того каждое движение причиняло ей немыслимую боль. Сил и терпения нести детей в обессиленных и расцарапанных руках, хватило лишь до угла соседнего дома. Главная задача заключалась в том, чтобы их не заметила полиция, и у Эммы это получилось.

Присев на траву, она, невзирая на физические страдания, мягко опустила Кэсси на землю и, взяв из ее рук холодный сверток с новорожденным ребенком, так же осторожно его развернула. Там лежала плотно запеленованная Саманта, девочка, которой и часу жизни не было. Она не шевелилась и не издавала ни единого звука. Казалось, что она и не дышала вовсе.

– Сэмми спит, Эмма? – спросила Кэсси, поглядев на лицо Эммы, на котором застыла гримаса ужаса. – Она так крепко спит?

– Да, Кэсси, дорогая, Сэмми крепко спит. – сквозь слезы прошептала Эмма, прижимая мертвого ребенка к своей груди и качая его.

Она умом понимала, что младенца уже не спасти и не оживить никоим образом, но как преподнести эту страшную новость четырёхлетнему ее сестре, не имела представления. Очень неловкая и страшная ситуация постигла ее в ту секунду. Не может сказать, что Сэмми умерла, потому и пришлось лгать, что она спит.

– А где мама и папа? – второй, казалось бы, очевидный вопрос, поверг Эмму в смятение.

– Их нет больше, Кэсси… – не задумываясь, отвечала Эмма.

– Они ушли? Мама бросила нас в то страшное место и сказала, чтоб мы сидели там и ждали, когда она придет. Но она не пришла. Она попросила тебя прийти за нами, да?

– Да, она попросила меня спуститься за вами. Теперь мы будем жить с вами в другом месте. Все будет хорошо, обещаю!

– Мама и папа не пойдут с нами?

– Нет. Они…

– Они умерли? Сэмми тоже умерла? Я даже поиграть с ней не успела.

– Нет, что ты… Сэмми не умерла!

– Я хочу кушать… – произнесла Кэсси спустя некоторое время молчания. Она наблюдала за тем, как Эмма, давясь слезами, гладит малыша в надежде, что тот не погиб и действительно крепко спит.

– Сейчас милая, немного подожди, люди разойдутся, и ты покушаешь! Обещаю! Никуда не убегай только, сиди тихо, я скоро вернусь. Если кого-нибудь увидишь, сразу прячься. Поняла?