Мрак в конце тоннеля

Железная дверь тамбура, общего для семейных комнат, была открыта. И следующая, тонкая деревянная дверь распахнута настежь; переступив порог, я увидел жуткую картину. Один здоровяк держал «гавайца» за сведенные за спину руки, а другой – бил жертву кулаками в живот. Его подруга Нина стояла на кровати в розовой пижаме и что есть мочи кричала, призывая на помощь. Но налетчики никак не реагировали на это. Похоже, они ничего не соображали и не понимали, что их могут остановить силой.

Это были люди из нашей группы – Слава и Сева, как они называли друг друга. Бритоголовый Слава в натовском камуфляже работал кулаками, а его дружок Сева держал жертву. И у обоих вид совершенно невменяемый, глаза мутные, невидящие.

Слава, казалось, даже не увидел меня, когда я, схватив его за плечо, развернул к себе лицом. И никак не отреагировал, когда я ударил его головой. Это был мой коронный удар, и Слава не смог устоять на ногах. Сознание он потерял еще в падении, а на бетонный пол тяжело бухнулось уже бесчувственное тело. Следом за ним упал и «гаваец», потому что его уже некому было держать, а сам стоять он не мог.

Сева отступил в угол между шкафом и стенкой. Он смотрел на меня так, как будто только что проснулся и сейчас не мог понять, что происходит.

– Ну ты и урод! – разъяренно заорал на него я.

– Я… Я не хотел…

На самом деле Сева все понимал и отдавал себе отчет в своих действиях. Только по физиономии получить не хотел, поэтому и напустил на себя жалкий вид.

– Это все Слава!

Он пальцем тыкал в своего дружка, который лежал на полу и конвульсивно дергал ногой, будто подтверждая свою вину.

Похоже, я переборщил с ударом – как бы до летального исхода дело не дошло. Я склонился над Славой, приложил средний и указательный пальцы к его кадыку, свел их чуть-чуть в сторону к углублению, где ритмично, без затуханий бился пульс. Я несколько раз несильно хлестнул его ладонью по щекам, и он открыл глаза. И нога дергаться перестала. И сам он даже не пытался брыкаться…

– Это все Слава, – повторил Сева. – Бабу захотел…

– Моя Нина – не баба!

«Гавайцу» помогли подняться на ноги. Пошатнувшись, он подошел к Севе и с такой силой врезал ему кулаком в челюсть, что тот гулко стукнулся затылком о стену и с обморочным видом сполз на пол. Но и сам мститель не смог при этом удержаться на ногах, хорошо, Валера вовремя подоспел; обхватив его руками, смог удержать на весу.

– Эта сволочь сказала, что я с ним теперь должна жить, – пояснила Нина, показав на поднимающегося с пола Славу.

– А что, одним все, а другим ничего? – возмущенно спросил тот, с ненавистью глянув на меня.

– Животное!

А что я еще мог сказать? Оскотинился мужик, потерял человеческое лицо, потому и напал на более слабого «самца», чтобы завладеть его «самкой». И ни к чему тратить сейчас на него слова, пытаясь убедить его в том, что так поступать непозволительно. Судить его надо. Собрать людей и судить. А может, и смертный приговор ему вынести. Чтобы другим неповадно было.

Слава поднялся на ноги, пугливо отошел к дальней стене и по-шакальи, исподлобья обвел взглядом собравшихся в комнате людей.

– Ты, козел, я тебе сейчас морду набью! – заорал на него Валера.

Он думал, что Слава дрогнет перед ним, но тот, напротив, взбеленился.

– А давай раз на раз! – в бешенстве заорал он. – Я тебя сейчас самого козлом сделаю!

– Обломаешься!

Валера струхнул, но попытался скрыть внутренний страх за внешней бравадой.

– А ты, Слава, точно животное!

Зато «моряк» ничуть не боялся сойтись с подлецом на кулаках. И рукав на куртке стал закатывать.

– Я тебя сейчас бить буду.

Совсем недавно я всерьез думал, что во мне перегорело желание радеть за справедливость. Но даже сейчас, под гнетом сильнейшей депрессии, я готов был бороться за нее не только на словах, но и на деле. Можно было бы отдать Славу и его придурковатого дружка на растерзание толпе, но все-таки я решил изолировать их, чтобы затем устроить показательный суд.

Я сам шагнул к Славе, чтобы взять его за шкирку, но тот, похоже, окончательно пришел в себя. Парень он мощный, тяжеловесный, и «гавайца», как я видел, бил со знанием дела. Но в том-то и дело, что я видел, как он избивал слабого. И алкогольный градус во мне снизился до критического порога, за которым я слабо владею собой. Одним словом, у меня чесались кулаки, поэтому я с удовольствием навалился на противника.

Тот действительно оказался неплохим бойцом и даже смог провести точный удар. Правда, я чуть увел голову в сторону, и кулак хоть и больно, но всего лишь чиркнул по челюсти. Я резко сблизился с противником, и мой кулак тараном врезался Славе под самый подбородок. И еще удар, и еще…

Когда я иду на удар, меня лучше не злить. А Слава смог это сделать, поэтому я потерял контроль над собой. И хорошо, что «моряк» оттащил меня от жертвы.

Я разъяренно глянул на Сергея Павловича, но наказывать его не стал.

– Если ты такой умный, вяжи эту тварь!

«Моряк» согласно кивнул и, приподняв полы охотничьей куртки, начал вынимать из брюк ремень.